Андрей Миколайчук - Красное внутри

— Я умираю.

— Не говори так, — сказал Джо и крепко стиснул кулаки.

— Мы еще посмотрим.

— Это нормально Джо.

Рубашка обратилась к нему по имени, и Джо, как будто впервые услышал ее голос и к его горлу подкатил комок.

— Это не нормально! Ты моя собственность! Только я могу распоряжаться тобой!

— Это так.

— Твоя смерть все портит.

— Такая жизнь, — сказала рубашка и рассмеялась.

Джо снова услышал ее голос иначе, он звучал не так, как всегда. Он прошел в аппаратную и вызвал администратора. Джо был согласен с рубашкой, изменить ничего нельзя, но он обязан попытаться.

— Ты должен поесть, у тебя понизился сахар.

— Ты всегда говоришь эту фразу, что она значит?

— Ты должен поесть, — рубашка рассмеялась, Джо улыбнулся вслед за ней.

Он не хотел есть. Кроме того, в ресторане обязательно встретится Пол, со своими нудными историями.

Корпус был рассчитан на восемнадцать миллионов ячеек, но каждый день он обедал с Полом, бред.

— Где остальные? — подумал Джо.

— Человечество давно потеряло интерес к органическому телу, ты это прекрасно знаешь, — ответила рубашка на вопрос.

Джо нравилось, когда она копалась в его мыслях

— Знаю! Все кроме меня.

— Да ты не такой как все… разве что… еще… Пол.

— Что? Пол?

— Он тоже не отказался от тела. И еще Зара…

— Пол, зануда! А Зара, она все усложняет. Она любит только предвкушать, она обманщица.

В голосе Джо послышались капризные нотки. Джо прошел к администратору. Он, конечно, мог вызвать его к себе, но почему-то посчитал правильным самому прийти. Ходить была его привилегия. Джо не добывал себе пищу, чистые вода и воздух были повсюду в избытке. Его жизнеобеспечением занимались машины, и справлялись с этим не плохо.

— Я хочу подать жалобу, — сказал он, войдя в машинное отделение.

— В чем проблема, — ответил голос из стены.

— Моя собственность, она умирает, я ее теряю.

— Все правильно, — невозмутимо промолвил голос, — ваша собственность была наделена жизнью, она закончилась.

— У меня, что нет права собственности на ее жизнь?

— Есть. Но это ограниченное право.

— Кем ограничено?

— Творцом.

— Кем?

— Творцом жизни, — без всякого раздражения повторил свою фразу администратор.

— Творцом?

— Творцом!

— А это еще кто? — спросил Джо.

— Это внутренняя информация сэр, я не могу ее раскрыть.

— Продлите жизнь моей рубашки!

— Сэр вы взволнованы, хотите я приглашу посторонних, для объективизации.

— Что это значит? — спросил Джо.

— Назревает конфликт, я уверен множество людей хотят быть свидетелями и очевидцами. Это реальное событие, драма. Вы, конечно, имеете право на частную жизнь, поэтому необходимо согласие.

Джо задумчиво облокотился на стену. Пустая комната незаметно преображалась. Рядом с ним появилась парковая скамейка, с кованными перилами.

Джо сел и прижал руку к сердцу.

— Что скажешь?

— Я не против свидетелей, — сказала рубашка.

— Но это же наши последние часы.

— Не хочу, чтобы ты грустил, я всего лишь рубашка, твоя одежда.

— Не говори так! — Джо резко замолчал, обдумывая решение.

— У вас понизился сахар в крови, хотите пообедать? — спросил администратор.

— Вы живой? — не поднимая головы, задал вопрос Джо.

— Я машина.

— Я спросил — вы живой?

— Да, — ответил администратор.

— Ага! — воскликнул Джо — Живой!

— Cэр, здесь все живое, нас выращивают в аппарате.

— Что значит все живое?

— Абсолютно все, включая здание.

— А солнечные панели?

— Живые.

— Ветряки?

— Аналогично.

— Скамейка?

Скамейка это я сэр. Она часть администраторской.

— Вы все умрете?

— Да сэр!

Джо грязно выругался. Он долго выплевывал во все стороны слова, которые не произносил несколько тысяч лет.

— Будете обедать, сэр? — спросил администратор, выждав приличную паузу, после того, как Джо замолчал.

— Тебе надо поесть Джо, ради меня, — попросила рубашка.

— Я не хочу! Я не буду есть!

— Простите, но это не возможно, сэр, — виноватым голосом произнес администратор.

— Что не возможно?

— Вы не можете не есть.

— Я могу есть, а могу и не есть, я сам распоряжаюсь собственными приемами пищи.

— Все так сэр, вы правы, но вы должны есть, от этого зависит ваша жизнь и здоровье, — закончил свою мысль администратор.

— Все правильно! Моя жизнь! Мое здоровье!

— Все так, сэр, но это ограниченное право…

— Что!?

— У вас право пользователя.

— Что!? Право пользователя!?

— Да, как у всех, — сказал администратор.

— Джо, у тебя повысилось давление, упал сахар, надо поесть, это тебя успокоит, — тихим голосом сказала рубашка.

Но Джо не слушал ее, он вскочил со скамейки и подбежал к администратору.

— Бесполезно сэр, — сказал он, опережая Джо.

— Что!? Что ты сказал?! У меня нет права на собственную жизнь?!

— Есть, только ограниченное право, вам надо обязательно поесть, сэр.

Джо гневно окинул его взглядом, сверху донизу, но так и не смог, ни за что зацепиться глазами.

Он обратно сел, ощутив себя очень старым. Перед ним взблескивала плоская панель роскошного цвета.

Джо смотрел на свое отражение, в нем пожилой мужчина сидел на парковой скамейке, обхватив голову руками. Манжеты рубашки были широкими, застегивались каждый на две пуговицы.

— Надо бы французский манжет, под запонку с изумрудом, — почему-то подумал Джо.

— Зачем, — спросила рубашка.

— День сегодня такой, я вдруг подумал, что никогда не баловал тебя, — ответил Джо.

Администратор неловко ерзал из стороны в сторону, выбирая момент закончить мысль.

— Не мельтеши, — миролюбиво произнес Джо, — что еще?

— Обедать будете?

— Буду… на террасе, — Джо вдруг осенила мысль.

— Ты говорил о посторонних?

— Да, сэр, все уже здесь.

— Пришло много?

— Четверо, сэр.

— Из восемнадцати миллионов?

— Сожалею сэр, я, как и вы, разочарован. По правде, не часто можно встретить такие сильные чувства, как у вас.

Джо поднялся со скамейки и вышел из администраторской, не оборачиваясь.

На террасу его вел туннель, он не хотел ничего видеть, решил сосредоточиться на своих мыслях.

Новость о собственной жизни еще крепче породнила его с рубашкой.

— Ты сожалеешь о чем-то? — спросил он ее.

— Нет, все замечательно.

— Ты ведь знала, что так будет? Знала, что я тебя не захочу отпускать.

— Я надеялась на это.

— Но мы расстаемся навсегда, — вспылил Джо, — навсегда! — его голос перешел на крик, — а ты так спокойна.

— Я люблю тебя Джо, — ответила на его упрек рубашка, — люблю по настоящему, как свою собственность.

Джо не возражал. Он вдруг понял, что не любит собственную жизнь, не любит ее так, как свою рубашку, без сомнений и условий. Он просто не может ее любить, потому что не понимает, как ей владеть, как ее присвоить. Он подписан на жизнь, как на машину, апартаменты, секс с Зарой или услуги администратора. Подписан насильно, Творцом.