Михаил Харитонов - Золотой ключ, или Похождения Буратины

Цилинь растерянно посмотрел на черепашку. Та его проигнорировала.

– Я не рассматривал этот аспект проблемы, – признался единорог.

– Да? А меня именно этот аспект интересует, – физиономия бегемота сморщилась от напряжения, и в тот же миг Нефритовое Сокровище почувствовал, как его передние ноги сами сгибаются, а задние – предательски дрожат. Ещё секунда – и он пал бы коленями на камень. Но в последний момент ломающее волю воздействие ослабло, а потом отпустило.

Семнадцать Дюймов зыркнул на бегемота исподлобья и оскорблённо фыркнул – однако ж не настолько громко, чтобы бегемот не мог сделать вид, будто не услышал. Господин Пендельшванц предпочёл сделать именно такой вид.

– Думаю, следует исходить из худшего варианта развития событий, – заявил он. – А худший вариант таков: обчепробом завладеваем не мы, а кто-то ещё. После чего… может случиться всякое. Теперь дайте подумать, – бегемот рывком убрал голову и плюхнулся в бассейн.

Отсутствовал он минуты три. Когда он вынырнул, лемуры, вызванные госпожой Рерих, запаковывали руку-бревно в брезент.

– Эта штука должна быть нашей, – сообщил господин Пендельшванц, шумно отряхнув воду с головы. – Но посылать Роджера мне не хочется.

– Почему? – не поняла безопасница.

– Он будет копать. И не просто копать, а медленно, с соблюдением всех правил, – объяснил бегемот. – Об этом очень скоро узнают посторонние. Шерстяные, например. Или та же Мальвина с немецкой базы. У них есть оружие. Придётся посылать усиление. Что означает – раструбить на всю Эсдекию, что мы нашли что-то ценное…

– Я могу устроить учения для безопасников на местности, – предложила госпожа Рерих. – С рытьём окопов и укреплений, например… Положить где лежало, быстро, – бросила она лемурам и сделала пастью хватательное движение.

Лемуры с неожиданной лёгкостью подхватили бревно и буквально помчались прочь.

– Как ты их… – протянул губернатор. – А вот учения – это хуже, чем посылать Роджера. Тут и последний дефолтник догадается, что дело нечисто… Идеально – если этот, как его… Сталин-5 вылезет из земли сам. Если он исправен. Его можно включить?

– Попытаться – можно, – Лэсси сделала значимую паузу между словами. – Даже если он не вполне исправен. Обчепробы очень живучи. Тесла-зацепления там случаются, так что, я думаю, он заряжен. Но для этого нужен оператор. То есть я, – заключила безопасница.

– Не может быть и речи, – бегемот резко дёрнул углом рта, отчего хлебало угрожающе перекосилось. – Ты нужна мне здесь.

– Больше некому. Кибриды моего типа сейчас выпускаются только в Кооперативе Озеро.

– О, кстати. Что у нас там с Озером? Я же говорил – закажи Тортилле ещё троих. Сколько она хочет?

– У старухи всё не слава Дочке, – Лэсси задумчиво опустила подбородок. – Говорит, кладки караваджистской линии погибли. Из-за какого-то грибка.

– Допустим. А передвижники? Моль их съела? – насупился бегемот.

– Нет, этих хемули скупили оптом. Тортилла предлагает абстракцистов.

– Абстракцисты – пидарасы, – разочарованно буркнул Пендельшванц.

– Отличные боевики, – не согласилась Рерих.

– Кандинского помнишь? – бегемот ехидно прищурился верхом.

Рерих подумала пару секунд и кивнула. Черепашка-абстракцист Велемир Кандинский был её тренером. Боевик он был и в самом деле превосходный, но безбожно злоупотреблял конским хреном, отчего вечно ходил с развороченным дуплом и постоянно обделывался на тренировках.

– Ну не все они такие, – сказала черепашка с сомнением в голосе.

– Хочешь проверить? Я – нет. Чтобы они тут мне всё загадили, – бегемот возмущённо рыгнул.

– Вообще-то, – вступил в разговор цилинь, – можно поискать кого-нибудь в Институте. Нужен оператор сканера… или секвенсора… – он задумался. – Можно попробовать, – закончил он.

– Если так, то нужен проверенный кадр, – не согласилась госпожа Рерих. – У нас есть время на серьёзную проверку?

Семнадцать Дюймов задумался, потом тряхнул гривой.

– Есть такой доктор Карло Коллоди, человекообразный, – сообщил он. – Оператор секвенсора. Мы его очень тщательно шерстили… в связи с последними событиями, – он снова помрачнел.

Пендельшванц, напротив, откровенно обрадовался: отправлять безопасницу на постороннее задание ему категорически не хотелось.

– Хомосапый? Неплохо. Лэсси, возьми у нашего друга документы на этого Коллоди, а потом попробуйте его на вашей штуке… Ну что ж, – бодро закончил он, – я рад, что мы пришли к конструктивному решению, и более никого не задерживаю.

Черепашка сложила лапки перед грудью, поклонилась и бесшумно исчезла. Цилинь, напротив, поднялся с трудом, попрощался вежливо, но сухо, и побрёл к выходу, уныло шаркая по плитке копытами.

Тут Пендельшванц наконец заметил, что хвост цилиня перехвачен не обычной красной лентой, а белой. Напрягшись, он вспомнил, что цилинь когда-то рассказывал о древнекитайской цветовой символике. Кажется, белый цвет означал что-то нехорошее – то ли хворь, то ли скорбь.

Он наморщил лоб, сосредоточился – и в памяти всплыло слово «траур».

11 ноября 312 года от Х.

Училище начальной ступени «Аусбухенцентрум». Первый корпус, личный кабинет зав. административно-хозяйственной частью.

Два часа пополудни.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

СЛУЖБА КУРЬЕРСКОЙ ДОСТАВКИ «СИТИ-ЭКСПРЕСС» / доставлено 19 ноября 312 года 12:20 /

Аусбухенцентрум, Льву Тененбойму, в собственные руки. Дорогой Лео, не буду красть твоё время, вынуждая читать обычные стариковские любезности. У меня к тебе небольшая и, смею надеяться, необременительная просьба. До меня дошли слухи, что у тебя до сих пор есть некая вакансия. У меня, в свою очередь, возникла настоятельная потребность во временном трудоустройстве одной моей сотрудницы. Она скромная, исполнительная девушка, идеально подходящая для данной работы. Все необходимые документы прилагаю.

P. S. Финансовые вопросы обсудим позже, если всё пройдёт гладко.

Лев был слон. Себе на го ре – и притом сугубо. То есть двояко.

Ну, во-первых – слон. Слон! В роду Тененбоймов, из которого происходил достопочтенный Лев Строфокамилович, никаких слонов в сухопутном смысле этого слова не практиковалось. Основатель рода, Зенобий Тененбойм, являлся чем-то вроде устрицы, что отнюдь не помешало ему стать выдающимся мыслителем и педагогом, автором непревзойдённого исследования о системе Макаренко. Его многочисленные исчадья и отродья – увы, калушата: анатомические особенности не позволяли Зенобию плодиться иным образом – вышли в основном морскими млекопитающими. Ими же они и продолжились. Например, отец Льва, Строфокамил, был ушастым тюленем, точнее – калифорнийским морским львом. Правду сказать, к умственным занятиям он склонности не питал, всю жизнь проработав в бригаде подводных монтажников. Детьми он обзаводиться не спешил, а возможно, и не намеревался. Однако случилось так, что гладкокожий красавец в красной каске приглянулся хозяйке бизнеса, пылкой морской слонихе из хорошей семьи. Семейство её выбор одобрило и ждало ластоногого прибавления. Ожидание обернулось афронтом: по какой-то странной превратности судьбы и генома долгожданный младенец родился почти хомосапым, если не считать ушастой головы с хоботом. И крохотного хвостика, который сам Лев Строфокамилович называл декоративным, а недоброжелатели – очень похоже, но обиднее.