Сергей Буянов - Культура прокариотов

Провозившись с замком около часа, Михаил Иванович вспотел. Но приходить сюда ночью ему совсем не хотелось. Зверев залил скважину маслом, жирно смазал ключ солидолом. Дёргал ключом, стукал замком о стену, ругал его и уговаривал, в итоге всё же отомкнул.

Руки Михаила Ивановича стали жирными и грязными, но он не обращал на это внимания. Заржавленные металлические двери оказались вторым препятствием. Открылись они только после того, как Михаил Иванович сорвал железную ручку с наружной стороны. Внутри насосной гудел глубинник. В бетонном полу, местами залитом мазутом, выдолблен желоб глубиной по щиколотку. В нём журчала вода. Она сбегала в воронку. За счёт постоянного движения вода не замерзала, а так как её было мало, ручья за стенами насосной не было. Стрелки манометров чётко стояли на четвёрке с хвостиком — такие цифры и были записаны в официальном вахтовом журнале. Седой Валентин, наверное, сходил один раз в насосную и навсегда обеспечил отметку о контроле.

В углу стояла печка-буржуйка. Открыв дверцу, Зверев убедился, что топилась она больше года назад. На остатках древесного угля появились и размножились колонии грибков. Приглядевшись к таким головешкам, можно увидеть слабое свечение. Михаил Иванович пользовался продуктами жизнедеятельности этих грибков для выращивания клеток-киллеров. Ему не хотелось вспоминать бывшую работу, Зверев с силой захлопнул дверцу печи. Стол и стул были покрыты толстым слоем грязи, обильно сдобренной графитом и солидолом. Никому не пришло в голову постелить газетку. Михаил Иванович расхохотался. Какая пресса в Богом забытом уголке?

Продолжая смеяться, он положил на стул более-менее чистую фанерку и присел. Закурил. Посмотрел вверх, с потолка свисала на белом двужильном проводе лампочка. От провода до потолка в разные стороны была развешена грязная паутина. Нить накаливания мигала и дрожала, Михаил Иванович понял, это «вечная лампочка». Зверев осмотрел влажные стены. Выключателя не было. Почерневший плакат над столом представлял схему ремонта глубинных насосов при помощи подъёмного крана через снятую крышу. Никаких инструментов внутри не было. Люди, устанавливающие насосы знали, что обходчикам они не понадобятся.

Михаил Иванович вышел и посмотрел на небо. Подёрнутое туманной дымкой оно дышало, впитывая целебный воздух тайги. Ветер унесёт в города весь набор микроэлементов полезных для человека, но до лёгких горожан он дойдёт задушенный выхлопными газами. Михаил Иванович увидел бледнеющий диск солнца в розовой кайме на верхушках длинных елей. По левую сторону проглядывала ухмыляющаяся луна. Зверев поймал себя на мысли немедленно записать это в вахтенный журнал. Настроение Михаила Ивановича повысилось. Это не приходящее безумие, а жажда деятельности заставила парней вести дневники, записывая свои впечатления и мысли. Кто виноват, что в голове у них оказались лишь русалки да лешие?

До конца рабочей вахты оставалось довольно много времени, а оно всегда и всё расставляет по своим местам. Так полагал Михаил Иванович, не допуская, что может ошибаться.

Зверев просыпался по писку наручных часов, умывался и приводил себя в порядок. За это время закипал электрочайник и разогревался завтрак. На сегодня это была тушёная картошка с консервированным цыплёнком. Накрывая на стол, Михаил Иванович убрал на полку вчерашние записи своих вопросов, взял оттуда железную кружку. Когда он с удовольствием плотно завтракал, потому что собирался сходить до бани, забрать оттуда широкие охотничьи лыжи для прогулки по снежной тайге, Зверев вспомнил о записанных вопросах. Когда он убирал листок, краешком глаза заметил, что записей стало больше. Не отвлекаясь, он выпил кофе, вымыл посуду. Только после этого ежедневного ритуала Михаил Иванович взял с полки лист со своими записями и положил перед собой.

Глядя на собственные каракули, Зверев ощутил, как шевелятся его волосы. Он посмотрел на руки. Кожа предплечий покрылась пупырышками, каждый волосок вздыбился. Михаил Иванович несколько раз глубоко вздохнул и отпихнул от себя лист бумаги. В заполненной графе ответов была сплошная нелепица, написанная его собственной рукой.

По дороге к бане Зверев энергично расчищал завалы снега, мысли его работали в такт движениям. Выходит, каждое отложенное дело завершается им ночью. Всё дело в лунатизме! Почти добравшись до бани, Михаил Иванович вспомнил, что не видел там никаких лыж. Откуда он вообще взял эту информацию? Зверев забросил лопату на плечо и зашагал обратно. Но, представив себя в одних трусах с этой деревянной лопатой в лунном свете, Михаил Иванович развернулся и принялся с удвоенной силой пробираться к бане.

Как и следовало ожидать, никаких лыж в бане не оказалось. Но Михаил Иванович нисколько не огорчился. Главное, он выполнил задуманное.

Целый день Зверев работал как заведённый. Сходил в трансформаторную, насосную, отчистил снег вокруг дома. Наружный термометр показывал минус тридцать, но Михаил Иванович вспотел. Настораживала луна, нахально вылезшая на небо, не дожидаясь захода солнца.

Приняв душ на ночь, Зверев с опаской лёг в постель. Вроде бы, всё сделал. А вдруг, о чём-то позабыл? Привязывать себя на ночь ремнями к кровати — мера примитивная, но действенная. Завтра так и сделаю, решил он, засыпая. Погружаясь в сон, Михаил Иванович вздрогнул всем телом: а не придет ли в голову привязывать себя ремнями именно этой ночью? Дрёма сморила его, не дав обдумать этот вопрос.

Ночью пришли старые знакомцы. Валентин стоял у стены с ковром и гладил костлявое чудовище по соскам. Петр сидел рядом с кроватью Зверева и смотрел на него.

— С чем пожаловали? — спросил Михаил Иванович.

— Не скучаешь? — спросил рыжий, дёрнув покойницу за сосок. Ковёр вздыбился. В комнате запахло женщиной.

— Не страдаю. Ребята, зачем заставили меня идти в баню за вашими дневниками? Там же сплошная галиматья!

— Мы в академиях не преподавали! — осклабился вставными зубами Валентин. — Надеялись, что ты расшифруешь наши записи.

— Ну да! — поддержал товарища Пётр, пристроившись к ковру, как кобель. Иван Иванович только сейчас заметил, что женщина не сидит в гробу, она стоит на четвереньках головой кпереди. Лицо её вытянулось в лунном свете. Один глаз подмигнул Звереву. В следующий момент она застонала в такт ритмичным движениям Петра.

— Что это вы затеяли? — разозлился Михаил Иванович. — А ну-ка, вытаскивай эту мертвечину на улицу!

— Третьим будешь! — скорее приказал, чем спросил Валентин. Он подошёл к гобелену и расстегнул ширинку.

— Пошли-ка вон, ребята! — сказал Зверев, сев в кровати. Он был уверен, что так произойдёт. Люди всегда выполняли его сильные желания.