Сергей Буянов - Культура прокариотов

В ответ Пётр потрепал его по щеке.

— Такие фокусы с нами не пройдут, — улыбнулся он. — Не хочешь развлечься, тогда работай! Паши как скотина!!!

Михаил Иванович, зная, что находится во сне и не опасаясь за увечья, от души врезал Петру в подложечную область. Тот никак не ожидал удара, задохнулся и упал на кровать. Зверев брезгливо спихнул его на пол.

— И ты вали отсюда! — крикнул Зверев Валентину. — И дохлятину свою забирай!

— Ладно, не кипишись, Михаил Иванович, — сказал Валентин. Он уже стоял рядом. Одетый.

— Уберёшь свою вонючку?

— Да ты что, в самом деле! — вскипел Валентин. — Тебе как к человеку, а ты ерепенишься! Мы эту бабу, если хочешь знать, имели каждую неделю. А с третьего месяца командировки — так каждую ночку! И вовсе она не дохлая, всё у неё на месте, — он облизнулся.

— Ребята, валите к себе в преисподнюю вместе со своею бабёнкой! — сказал Михаил Иванович, удивляясь самому себе. Как кто вложил в его уста эти слова!

Очнулся Пётр, клацнул зубами. Зверев еле удержался, чтобы не пнуть в челюсть рыжему гостю.

— Уходим! Уже уходим! — открытыми ладонями вытянул руки вперёд Валентин. — Только ты, это, в лес, кажись, собрался.

— И что?

— Лыжи не в бане — в подполе!

Дружки исчезли так же неожиданно, как появились.

Михаил Иванович не удивился. Сон порою крутит сюжетами шустрее циркового жонглёра. И в следующий момент Зверев увидел солнце, море и пляж. Он лежал возле пальмы в солнцезащитных очках и смотрел на чаек. До чего же наглые птахи! Одна из них вырвала газету из рук Михаила Ивановича, что не помешало ему наслаждаться свежестью бриза. На пляже не было не единого человека: полный покой, пропитанный парами йода воздух и горячий песок. Тень от широких листьев пальмы закрывала голову Зверева. Лежал бы и лежал. Но Михаил Иванович знал, скоро всё это кончится. Набегут шумные люди, вслед за ними появятся танки. Увязая в пляжном песке, стальные машины раздавят дощатые лежаки, порвут надувные матрасы, испортят воздух выхлопными газами непрогоревшей солярки и, в заключение, пальнут несколько раз кумулятивными снарядами.

Откуда столь страшные прогнозы, Зверев не знал, но был уверен: так оно и будет. Приподняв очки, Михаил Иванович не увидел моря. Чайки оказались сороками, а пальма иссушенной сосной.

Михаил Иванович проснулся. Первым делом он посмотрел на ковёр с загробной шлюхой. Гобелен был повешен на стену изнаночной стороной. Михаил Иванович не сразу это понял. Поначалу ему показалось, что рисунок сильно потемнел: исчезли контуры гроба и цветов. Видна только ухмылка суккубы и чуть ниже — срамные губы.

Зверев снял ковёр, посмотрел на него с лицевой стороны. Рисунок был прежним. Развернув обратно, увидел только половые органы, испачканные присохшей жидкостью. Михаил Иванович поморщился, потрогал свои трусы. Сухо. Но этого быть не могло! Зверев в голове не держал контакта с лучшей женщиной мира, не то что с полусгнившей блудницей! Тогда получается, он почесал в затылке, пришествие двух сумасшедших друзей материально? С отвращением он царапнул ногтем толстый светло-коричневый потёк. Оглядев оставшуюся под ногтем грязь, Михаил Иванович не сомневался. Безо всякого микроскопа микробиолог понял — это засохшая биологическая жидкость. Ребята продолжают знакомить со своим бытом. Как они жили-работали-развлекались и, наконец, свихнулись с ума. Недвусмысленно предлагают повторить их путь. Михаил Иванович тщательно отмыл руки, состриг ногти до живых пластинок — до крови на пальце, которым карябал чужое семяизвержение.

Позавтракав, Зверев принялся за работу. В трансформаторной в очередной раз убедился, уровень масла остаётся неизменным. В целях профилактики ночных похождений он посетил насосную. Приглядевшись к техническим характеристикам насосов, Зверев вновь озадачился. Мощности двух насосов хватило бы на замену воды в олимпийском бассейне каждые десять часов! При этом, останется для того, чтобы ежедневно заливать хоккейную площадку. То есть, водный ресурс для воинской части.

Похоже, потому и не работает связь с центральной подстанцией. Слишком много вопросов к господину Пригожину. Михаил Иванович посмотрел на дымчатое от морозного тумана небо и решил, что деньги он получит не за свои вопросы.

А из головы всё никак не выходил ночной кошмар. Ему подсказали, где лежат лыжи. Приглашают на прогулку в лес. Михаил Иванович поднял ковролин, осмотрел пол. Древесноволокнистая плита квадратными кусками приколочена к доскам. Под которым квадратом вход в погреб? Зверев поддел столовым ножом плитку ближайшую к порогу. Дверца люка открылась без труда. На всякий случай зажав нос, Михаил Иванович посветил фонариком вглубь подполья. Вниз уходила лестница из железной арматуры. Местами краска затёрлась от частого прикосновения рук и ног. Валентин с Петром часто бывали в погребе. Чтобы не откладывать осмотр подполья на ночь, Михаил Иванович спустился вниз.

Пошарив лучом фонарика по стенам, он нашёл выключатель, похожий на тумблер старого телевизора. Зверев повернул его — загорелся слабый свет с потолка. Крутанул ещё раз — загорелись лампы на стенах.

— Уютная кладовочка, — сказал Михаил Иванович, осматривая подвальное помещение. Комнатка размерами с обычную кухню в хрущёвской квартире. Стены отделаны пластиком с рисунком под кирпич. Пол и потолок белого цвета. У дальней стены стоит верстак с промасленными тисками и наковальней, нетронутой инструментом. Под верстаком валяется обычный хлам: куски пакли, драная ветошь в коробке с ржавыми железками. Всё это «хозяйство» покрыто слоем пыли, осевшей со дня постройки подвала. Слесарная мастерская никем не использовалась — никто, кроме строителей, не приложил руку к инструменту. В углу стояли широкие короткие лыжи, обтянутые серой кошмой. Их почти идеально полукруглые концы слегка загнуты кверху. Михаил Иванович взял лыжи, встряхнул. На них не было не единой пылинки. Будто бы лыжи только что просохли после прогулки по снегу. Поставив их ближе к лестнице, Михаил Иванович прошёл к шкафам, стоящим у противоположной стены. Они располагались друг на друге, напоминая мебельную стенку. Зверев открыл ближайший шкаф. Внутри ничего не было, даже пыли. Во втором шкафу — та же самая картина. Михаил Иванович раскрывал следующие шкафы уже не удивляясь. Во всех — ни соринки. Как бабушка колобка прошлась со скребочком.

Странности на этом не закончились. Потух свет одновременно во всех трёх лампах. Михаил Иванович щёлкнул кнопкой фонарика, подобрался к лампе, свисающей с потолка. Нить накаливания лопнула в двух местах. Микроспиральки торчали на петлях и подрыгивались, как живые. Звереву на момент показалось, что один кончик спиральки согнулся как гусеница и отполз к цоколю лампочки. Не собираясь задерживаться в погребе, Михаил Иванович вылез наверх, забрав лыжи.