Владимир Корчагин - Узники Страха

Пожилые резчики добродушно посмеивались над его затеей. Зато молодые мастера с самого начала заинтересовались необычным замыслом и постепенно начали помогать Артему: подбирали необходимые сорта дерева, вырезали по его чертежам детали, скрепляли их одним им известным способом.

Впрочем, со временем и старики увлеклись новым делом. Особенно один из них, дядюшка О-Гримм. Сначала он долго присматривался к Артему и его детищу, то одобрительно прищелкивая языком, то с сомнением покачивая головой. А однажды вечером, когда они остались одни, вынул из своего верстака несколько собственных олотоо и положил их перед Артемом:

— А если так, сынок?

— Сделать не один, а два челнока?

— Конечно. Двойной выигрыш времени получится и ход каретки будет ровнее.

Артем внимательно просмотрел все эскизы О-Гримма, хлопнул его по плечу:

— Здорово, дядюшка О-Гримм. Я бы никогда до этого не додумался.

— Две головы всегда лучше одной, — довольно хмыкнул старик. — А я вот давно присматриваюсь к тебе. Хороший ты вроде человек. Совсем не такой, как мы привыкли думать о тех, кто за горами, в большом инее. Только сторонишься больно простых людей. А зря! Зашел бы как-нибудь после работы. Сдается мне, нам есть о чем потолковать.

— Я с удовольствием, дядюшка О-Гримм. Хоть сегодня, прямо сейчас.

— А что, пойдем, обрадуем мою старушку. Она гостей любит. И угостить найдет чем.

— Покажешь свои подземные хоромы?

— Не-е-ет! Я не в пример другим все лето в шатре живу. Люблю воздух, солнце, звезды. Люблю слушать по вечерам, как шумит прибой. Я ведь в молодости пастушил в лугах. Да и теперь нет-нет да и выберусь туда к своим сыновьям. Двое их у меня. И так же, как я, не засиживаются под землей. Хоть и косятся на них за это старики. А живем мы со старухой почти рядом с тобой, на соседнем острове. Только мостик там недавно убрали. Видно, специально, чтобы мы дольше не познакомились.

— А кому это надо?

— Есть тут такие. Потом сам поймешь.

Впрочем, многое Артем понял уже в этот вечер, когда после сытного ужина О-Гримм вывел его из шатра и, усадив прямо на траву под огромным звездным небом, начал неспешный разговор:

— Ты рассказал бы мне о том большом мире, откуда прибыл. Я понимаю, на это целого хода луны не хватит, Но хоть самое основное.

Артем с минуту подумал:

— Ну, слушай.

— …Та-а-ак, — протянул в задумчивости О-Гримм, когда Артем закончил свой рассказ. — Все это, конечно, не так страшно, как нам внушают, загоняя под землю. Но… Если и дальше будет продолжаться эта ваша «конфронтация» и «гонка вооружений», то, как знать… может, и справедлив наш Великий завет…

— А что за Завет? Чей он? Тетушка О-Горди как-то упоминала мне о нем. Но объяснить толком так и не смогла.

— Думаешь, я смогу. Или кто-то другой из нас, простых эрхорниотов. Мы знаем только, что сказано в нем, в этом Завете, будто придет из-за гор, из вашего большого мира какое-то смертоносное облако, и спастись от него можно только под землей. Все наши Мудрейшие, весь Орио только об этом и твердят.

— Вот оно что! А кто эти Мудрейшие, что за Орио?

— Эге, сколько вопросов сразу! Но долг платежом красен. Расскажу и я тебе, что знаю. Завет этот оставил нам наш прапредок Дьерть О-Стрем. Но кто он, откуда прибыл, не знает никто. В самом Завете, может, и сказано об этом.

Да никто из нас самого Завета не видел, а если бы и увидел, то ничего в нем не понял. Он предназначен только для трех человек, стоящих во главе общины. Это и есть Орио. Мы их зовем Мудрейшими. Сейчас это О-Брайн, О-Стелли и О-Гейм. В Завете, наверное, сказано и о том, как должен формироваться Орио, как распределяются в нем обязанности. Но об этом опять-таки никто ничего не знает. И на деле вся власть принадлежит главе Орио, Мудрейшему из Мудрейших. Мудрейший из Мудрейших сам назначает двух других членов Орио, как правило, из своих родственников или родственников других Мудрейших. И одного из них нарекает своим преемником. Видишь, какой круг получается! Никто из нас, простых членов общины не может и мечтать попасть в члены Орио. Более того, мы вообще ничего о них не знаем. Не знаем, что едят и пьют Мудрейшие, чем они занимаются, как проводят свободное время, не знаем даже, где и как живут О-Брайн и его помощники. Вход в жилые помещения членов Орио строжайше запрещен для всех. Он и открывается только перед Мудрейшими по какому-то лишь им известному знаку. Старый О-Гримм с минуту помолчал, глядя на черное, усеянное звездами небо, затем провел ладонью по лицу, словно снимая какую-то невидимую пелену, и снова обратил к Артему печальные, слабо светящиеся во тьме глаза:

— Мне иной раз кажется, что это совсем другие люди, живущие какой-то другой, абсолютно не похожей на нашу, жизнью. Я уверен, что они и думают и чувствуют не так, как мы; совсем по-иному, по-своему, смотрят на окружающий мир; и уж, конечно, никогда не смогут понять все горести и заботы простого эрхорниота. А ведь живется нам нелегко, Артем. Работаем мы много, питаемся плохо, не меньше половины из нас мучаются каким-нибудь лютым недугом, многие имеют едва ли не одну смену одежды. Мудрейшие, мне кажется, стараются скрыть это от тебя, окружили тебя роскошью и довольством. А ты загляни в жилища обитателей подземного «города», особенно одиноких женщин.

— Я заходил к трем-четырем из них. Ты прав: всюду убожество, грязь, запустение.

— Да, грязь и запустение. Но разве это их вина? Они вынуждены прямо-таки разрываться между кухонным очагом, прялкой и огородом. А надо еще и растить детей, кормить их, одевать, с пеленок приучать к работе. Каково все это без мужчины в доме!

— Но как же дети… без мужчины в доме? — решился уточнить Артем.

— Э-э, как тебе объяснить… Издавна почему-то сложилось так, что в нашей общине больше женщин, чем мужчин, И рождаются почему-то больше девочки. А умирают дети… Страшно подумать, как часто умирают у нас дети! И вот Мудрейший из Мудрейших обязывает — понимаешь, обязывает! — каждую взрослую женщину иметь хотя бы одного ребенка. Говорят, это предусмотрено Великим заветом. Может, так и надо: община в самом деле тает на глазах; а мужчин действительно становится все меньше и меньше! Да и не велика хитрость — завести ребенка. А как вырастить его? Но это уж мудрейших точно не касается. Они словно нарочно закрывают глаза на все наши беды. Я не знаю, что они делают там, в своих секретных апартаментах. Но, бывает, мы помногу дней подряд не видим их здесь, в городе. А уж чтобы посетить какую-нибудь мастерскую, выйти в поле, заглянуть в жилище бедной женщины — такого вообще надо ждать годами. Единственно куда они хаживают более или менее регулярно, это пастушеские кордоны в лугах. Но для чего? Боюсь, только ради своего удовольствия. Плохо ли подышать иногда горным воздухом, попить свежего борджо! Словом, мы почти не встречаемся с Мудрейшими.