Владимир Корчагин - Узники Страха

Артем подсел поближе к светящемуся прямоугольнику, пытаясь разгадать природу странного свечения. Но веки его начали вновь слипаться, и последнее, что промелькнуло в затуманенном сознании, были огромные девичьи глаза. Ясные, доверчиво раскрытые, полные удивления и любопытства, они будто всплыли в рамке таинственного света и заглянули в самую душу Артема.

Разбудил Артема мерный плеск волн. Плеск морского прибоя здесь, за стенками пастушеской землянки?! Он нехотя раскрыл глаза. Но вместо знакомых стен, забранных сосновым кругляком, взгляду его предстал белоснежный купол, натянутый на изящный каркас из тонких деревянных планок. В стенках купола не было никаких отверстий или окон, но солнечные лучи свободно проникали сквозь полупрозрачную ткань, создавая ровное приятное освещение.

Артем привстал на своем ложе, с удивлением рассматривая новое необычное пристанище. Высота купола достигала, по-видимому, не менее трех-трех с половиной метров. Кроме удобного топчанчика, наподобие узкой деревянной кушетки, на котором он лежал, укрытый легким шерстяным покрывалом, здесь разместились стол и несколько мягких сидений, похожих на низкие, без подлокотников, кресла. В центре стола высилась искусно выточенная из дерева вазочка с незнакомыми Артему цветами, вокруг которой в живописном беспорядке была расставлена целая батарея деревянных сосудов и широких плоских чаш, тщательно прикрытых тонкими белыми салфетками. Это был, очевидно, предназначенный ему завтрак, подобный тому, каким угостили его в пастушеской землянке перед тем, как он заснул, точно убитый, и проспал неизвестно сколько времени. Уснул, конечно, не случайно: в кушанья, несомненно, было подмешано снотворное, чтобы переправить его, спящего, из землянки в этот экзотический шатер. Но для чего понадобилась такая предосторожность встретившим его людям? И кто они — эти таинственные обитатели горной котловины?

Артем встал с кушетки и прошелся по мягкому, застланному шкурами, полу, не переставая удивляться странному убранству этого не то жилища, не то декоративного павильона. Все здесь выглядело каким-то сказочным, ненатуральным: и белый, пронизанный солнцем купол над головой, сквозь который просвечивала листва склонившихся над ним деревьев, и полное отсутствие стекла и металла во всем, что попадалось на глаза, и удивительно тщательная отделка всех вещей, начиная с кушетки и кресел, кончая посудой на столе, и тонкий пьянящий аромат, идущий от букета цветов, и даже неправдоподобно яркая белизна салфеток и обивки кресел. Страшно было прикоснуться к этим изящным предметам, более уместным в зале этнографического музея, чем в жилище человека.

Но что это? Артем прислушался. Снаружи, из-за стен купола, вновь отчетливо послышался шелест волн. И даже знакомый крик чайки. Уж не мерещится ли ему?

Артем обошел помещение кругом, пристально всматриваясь в его стены, и скоро заметил нечто вроде выхода, прикрытого пологом из той же белой ткани.

Откинуть полог и выйти из шатра не составило труда. Но здесь, снаружи, глазам Артема представилось совсем не то, что он ожидал увидеть. Вместо живописной лесной поляны, какая рисовалась в его воображении, перед ним открылась спокойная водная гладь, берега которой едва проглядывались в белесой дымке утреннего тумана. Линия этих поросших лесом берегов замыкалась в почти правильный круг, а в центре обширного водоема расположилось несколько островов. На одном из них и стоял сейчас Артем.

Все острова — он насчитал их около десятка — были очень низкими, плоскими, сплошь покрытыми густой луговой травой и соединялись между собой и с берегами водоема легкими, почти вровень с водой, деревянными мостиками. На большинстве из островов высилось по два-три куполообразных шатра, подобных тому, из какого вышел Артем. Впрочем, здесь, снаружи, они выглядели совсем не так, как изнутри. Белая ткань, покрывавшая их, оказалась густо разрисованной зелеными пятнами и разводами — их Артем и принял за тени от листвы и веток, — так что сверху, с высоты птичьего полета, их вполне можно было бы счесть за пышные купы растительности.

Шатры были самых разных размеров и служили, видимо, жилыми или подсобными помещениями. Но ни на одном из островов Артем не увидел ни единой живой души. Все кругом точно вымерло. Лишь тихий шелест прибоя немного нарушал сонную тишину раннего утра, да громкие крики чаек вспугивали стайки белых мотыльков вьющихся над разливом луговых цветов.

Тщательно умывшись и приведя себя в порядок, Артем еще раз огляделся вокруг и, по-прежнему не увидев никого из хозяев этого полотняного царства, направился в «свой» шатер, намереваясь позавтракать, а уж потом подумать, как войти в контакт с этими таинственными, пленившими его людьми.

Он шагнул в проем купола и… невольно попятился назад: перед ним стоял Владыка или кто-то иной, похожий на вчерашнего «бедуина». С минуту тот пристально всматривался в лицо Артема, затем коснулся рукой своей груди и коротко произнес:

— Грей О-Брайн.

Артем понял, что незнакомец назвал свое имя и ответил тем же. Тогда О-Брайн указал ему на кресло у стола и сел сам. Артему ничего не оставалось, как последовать его примеру. О-Брайн снял салфетки, прикрывающие стол, уставленный яствами, и, придвинув Артему небольшую плоскую чашу, положил на нее кусок какого-то аппетитно пахнущего кушанья.

На этот раз Артему пришлось познакомиться с куда большим количеством экзотических блюд и напитков, а когда завтрак был закончен, О-Брайн достал небольшую гладкую пластинку, напоминающую грифельную доску и, вооружившись тонким, заостренным подобно карандашу стержнем, начал быстро наносить им незамысловатые фигурки, изображавшие людей, животных, различные предметы, рассматривая которые, Артем без труда понял, что О-Брайн и его соплеменники издавна живут на дне этой горной котловины, пасут коз, разводят пчел, возделывают какие-то злаки и овощи и не поддерживают никакой связи с внешним миром, о чем более чем красноречиво свидетельствовали две резко перечеркнутые линии, которые провел О-Брайн над изображением котловины, сопроводив это не менее убедительным взглядом. После этого он пододвинул пластинку Артему и, вложив в его руку «карандаш», произнес короткое повелительное слово, которое могло означать лишь: «рисуй!»

Артем задумался. Задача была не из простых. Однако, собравшись с мыслями, он уверенно набросал скопление многоэтажных домов, снующие между ними автомобили, парящие в небе самолеты. Потом, стукнув себя в грудь, изобразил человека с книгой и карандашом в руках. Далее, продолжая указывать на себя, постарался нарисовать, как этот человек, спасаясь от дождя, забрался в гондолу аэростата, как аэростат неожиданно оторвался от земли, перенес его за многие сотни километров к горной котловине, и как он выскочил из нее, чтобы избежать неминуемой гибели.