Владимир Корчагин - Узники Страха

О-Брайн внимательно следил за всем, что рисовал Артем, время от времени удовлетворенно кивая головой или, наоборот, изображая на лице недоумение, после чего Артем вносил в свои рисунки дополнительные детали.

Наконец О-Брайн стер все рисунки и, тряхнув головой в знак того, что все понял, протянул Артему обе руки, обращенные ладонями вверх. Это был, очевидно, жест полного доверия, и Артем также протянул руки О-Брайну, не скрывая самого искреннего расположения к этому суровому, видимо, очень мудрому и справедливому человеку.

А тот снова взял в руки «карандаш» и начал набрасывать новые рисунки, из которых нетрудно было понять, что никакого выхода из котловины нет, и потому О-Брайн приглашает Артема поселиться в его племени и заняться тем же, чем занимаются его соплеменники.

Остаться здесь навсегда? Похоронить все свои планы, надежды, мечты?! Сердце Артема сжалось в тоске. И О-Брайн, видимо, понял это, глаза его смягчились, он положил руку на плечо Артема и, слегка похлопав ею, сочувственно качнул головой, словно призывая покориться судьбе. Затем резко встал и произнес короткую повелительную фразу. Из-за спины его тотчас выступила молодая девушка.

Артем невольно вздрогнул: откуда так неожиданно появляются здесь люди? Но в следующую минуту эта мысль отодвинулась в сторону, уступив место живейшему интересу. Одежда юной незнакомки мало чем отличалась от костюма О-Брайна и его вчерашних спутников. Но даже бесчисленные складки пышного, свободно ниспадающего «хитона» из тонкой, почти прозрачной ткани не могли скрыть поразительно совершенных линий тонкой фигурки девушки, красиво изогнувшейся в приветственном полупоклоне и будто застывшей в этом стремительном движении Лицо незнакомки не было столь совершенным. Черты его были, пожалуй, слишком крупноваты, рот излишне велик скулы больше, чем следовало бы, выступали вперед. Но все искупали глаза: огромные, широко расставленные, цвета сургучной яшмы, они будто светились, подобно двум уголькам потухшего костра, внезапно вспыхнувшим на сильном ветру. А главное — лицо это показалось Артему удивительно знакомым. Он будто уже видел его, видел совсем недавно… Но где? Когда?

И вдруг точно вихрь взметнулся в его памяти. Да это же она, таинственная горянка, которую запечатлел фотоаппарат Николая Ивановича. Но как она оказалась здесь, в ни кому не доступной котловине? Нет, этого не может быть Просто случайное совпадение. Мало ли встречается одинаковых лиц. Но если б только лицо! А волосы цвета вечернего александрита, а этот тонкий, просвечивающий «хитон», а эти огромные светящиеся глаза, каких нет, наверное, больше ни у кого на свете! Разве может быть столько случайных совпадений? И все же…

— Грей О-Стелли, — нарушил лихорадочный бег его мыслей О-Брайн, указывая на склонившуюся перед ним девушку, и, снова взяв в руки рисовальную дощечку, быстро набросал две фигурки: девичью, изображавшую безусловно О-Стелли, и мужскую, в которой Артем узнал себя Причем девушка вела мужчину за собой, что-то указывая ему другой рукой.

Нетрудно было догадаться, что хотел сказать своим рисунком О-Брайн: О-Стелли предназначалась роль гида, наставницы или переводчицы Артема, о чем тот, естественно нимало не пожалел.

Впрочем, О-Брайн поспешил уточнить это, набросав еще несколько рисунков, из которых Артем понял, что О-Стелли будет приходить сюда, в его шатер, два раза в день утром и вечером, и учить его языку жителей котловины поскольку сам О-Брайн сделать этого не сможет.

Закончив столь оригинальное «представление», О-Брайн коротко кивнул им обоим и, отойдя к стенке купола, нажал ногой на чуть заметное возвышение у края ковра и; шнура. Тотчас небольшой участок иола в форме круга пришел в движение, распался на множество сегментов которые будто побежали друг за другом и в стороны от центра, образовав довольно широкий круглый люк, ведущий в слабо освещенное подвальное помещение.

Артем, вставший вслед за своим хозяином, поспешил заглянуть в открывшееся подземелье, но О-Брайн уже шагнул в проем люка, и единственное, что удалось увидеть из-за его чуть сгорбившейся спины, была легкая деревянная лестница, наподобие той, какая привела Артема прошлым утром в пастушескую хижину на альпийских лугах.

И здесь подземное жилище? Или что-то вроде склада, кухни, подвала? Артем подошел ближе к люку, надеясь рассмотреть, что кроется там, под полом, когда широкий балахон спускающегося по лестнице О-Брайна перестанет закрывать от него вход в подземелье. Но стоило голове старика скрыться в люке, как тот мгновенно захлопнулся над ним, как закрывается сегментная диафрагма микроскопа.

«Ловко! — с досадой подумал Артем. — Но теперь хоть понятно, откуда появились здесь мои хозяева».

Он снова вернулся к О-Стелли, склонив голову в знак того, что полностью отдается в ее распоряжение.

О-Стелли опустилась в кресло, знаком пригласила Артема сделать то же самое. Несколько секунд прошло в молчании: девушка явно пыталась справиться с охватившим ее смущением, Артем решительно не знал, чем ей помочь.

Наконец она указала жестом на лежащую перед ней рисовальную дощечку и громко, по слогам произнесла:

— Олотоо.

Артем недоуменно пожал плечами.

— Олотоо! — снова сказала О-Стелли и выжидающе посмотрела на Артема.

— Олотоо, — повторил тот, догадавшись наконец, что кочет от него О-Стелли.

— Олотоо, уну! — ободряюще улыбнулась юная учительница и, подняв со стола пишущий стержень, так же отчетливо произнесла:

— Годоро.

Артем постарался запомнить и это слово. А раскрасневшаяся О-Стелли, поборов остатки смущения и войдя в роль заправского педагога, принялась быстрыми точными движениями набрасывать на олотоо различные предметы, произнося их названия на своем мелодичном, богатом гласными языке, и одобрительно кивая всякий раз, как Артем повторял вслед за ней новые необычно звучащие слова.

— Тонкито… — медленно, по слогам выговорил он вслед за О-Стелли, только что изобразившей на рисунке непритязательное одеяние, какое носили, по-видимому, все мужчины и женщины ее племени.

— Тонкито, уну! — улыбнулась О-Стелли. И вдруг нахмурилась. Снизу, из-под пола, послышался глухой шуршащий звук, вслед за этим люк раскрылся, и сквозь него, кряхтя и отдуваясь, выбралась пожилая женщина, грузная, седая, с дряблым, морщинистым лицом и тусклыми глазами. Встретив недовольно-вопрошающий взгляд О-Стелли, она поспешно поставила на стол большой заиндевевший сосуд с каким-то прохладительным напитком, затем собрала остатки завтрака на принесенный с собой деревянный поднос и, быстро произнеся несколько извиняющихся фраз, пошла обратно к люку.

— Саатало О-Горди, — указала на нее глазами О-Стелли и добавила что-то еще, но вспомнив, что Артем не понимает ее, поспешила набросать на олотоо серию фигур, сопровождая их выразительными жестами и мимикой, из чего стало ясно, что старушка будет выполнять обязанности горничной Артема, приносить ему еду, наводить порядок в шатре, выполнять всякого рода несложные поручения и заодно учить языку, поскольку сама О-Стелли слишком занята и потому сможет уделять Артему лишь очень немного времени.