Сакё Комацу - Японская фантастическая проза

Рэйко сжала руками голову Онодэры, отстранила от себя, заглянула ему в глаза и с детской мольбой сказала:

— Женись на мне! Ну пожалуйста!

Вместо ответа он обнял ее. Приник к ее губам. Он погружался в теплое тропическое море, похожее на ярко-зеленое стекло... Погружался все глубже, отталкиваясь от воды руками и ногами, пока хватало дыхания... Казалось, легкие готовы лопнуть, взорваться... Вот-вот он дотянется до черного дна, где сияют золотые, алые и синие звезды...

Рэйко молча лежала с закрытыми глазами. Он чувствовал рядом с ней глубокое умиротворение. Подобное чувство он испытывал после погружения, лежа на песке у кромки прибоя. И сейчас он ничком, обессиленный, лежал и думал о влекущей и умиротворяющей Рэйко. И вдруг вспомнил, что больше года не прикасался ни к одной женщине. Когда Рэйко взяла его за руки и с трудом усадила в такси, ему и в голову не приходило остаться с ней. И если бы Рэйко вдруг нежно не поцеловала его в машине, и если бы поцелуй не повторился... Год? Нет, полтора года прошло после первой встречи с Рэйко... И все эти полтора года он каждый день забирался в тесную кабину крохотного стального шарика, погружался в мрачную морскую бездну, возился с двигателем, с приборами, кричал сквозь ураганный ветер. Не только он — все работали, работали, работали, не зная ни сна, ни отдыха. Всех изводила тревога. Пили только залпом, чтобы хоть чуточку расслабиться^.. Спали на тесных корабельных койках, а на суше — на раскладушках, втиснутых между машинами и приборами... И так полтора года! Как вино расслабляет мускулы и обнажает утомление, так и женщина заставляет осознать такую усталость, которую, кроме нее, никто и ничто не может снять. Онодэре до этой минуты и в голову не приходило, что он смертельно утомлен. Он вдруг почувствовал, что мускулы его только не гудят от перенапряжения. «Нехорошо,— подумал он, уткнувшись лицом в подушку,— ведь если тебя сдавила усталость, не только мускулы, но и душа лишается гибкости, а окоченев, дряхлеет... Такая душа становится совсем бесчувственной». Но ласковый, обволакивающий взгляд Рэйко, ее хрипловатый голос, протянутые к нему руки нежно и мягко снимали с него нечеловеческий груз, стискивавший тело, как грубая смирительная рубашка. И вдруг ему захотелось громко расплакаться, как ребенку, заблудившемуся и, наконец, нашедшему свой дом, где он может рыдать, уткнувшись в колени матери...

— Как ты устал! — вдруг сказала Рэйко.

Ее прекрасно очерченные губы приблизились к глазам Онодэры и подобрали с его щеки слезу, которую он не заметил. Онодэра, как ребенок, нежно обнял Рэйко. «Он будет отдыхать рядом с этой женщиной,— подумал он,— вместе с этой женщиной». И тут он понял, что его усталость — это боль и печаль, страх и страдание за Японию, которой суждено погибнуть, а перенапряжение — первый симптом надвигающегося невиданного бедствия... Нет, он не станет копаться в причинах своей усталости. Надо отдохнуть как следует, отдохнуть, чтобы мужественно — пусть с показным мужеством! — пережить гибель Японии. А сейчас... уже пора повернуться спиной и бежать. Бежать вместе с этой женщиной... Это не предательство и не трусость. Это достойный человека поступок. Упорство, выходящее за границы разумного, и страдание ради страдания делают человека нетерпимым и твердолобым чудовищем. Онодэра, не переставая, убеждал себя, что может бежать с полным правом. Бежать и отдыхать, отдыхать до тех пор, пока совсем не обленишься, до тех пор, пока душа и тело вновь не обретут свежести и не наполнятся жаждой деятельности...

После смерти отца Рэйко вскоре потеряла и мать. Полученную в наследство недвижимость она успела обратить в наличные. И хотя цены на землю после землетрясения упали, она все равно получила крупную сумму. На эти деньги после свадьбы Рэйко и предлагала ехать в Европу.

— Немедленно сними деньги со счета,— сказал он,— и сразу обменяй на иностранную валюту, на драгоценности. И билеты на самолет купи сразу. Завтра же...

— Но у меня еще остался лес,— сквозь дрему проговорила Рэйко.— Его тоже продать?

— Да, продать, не мешкая. Пусть за бесценок...

Он хотел добавить: а если не сумеешь продать, плюнь ты на этот лес, все равно все сгорит, исчезнет, провалится в океан...

— Откровенно говоря, я не знаю, люблю ли тебя... Ну, не могу разобраться...— крепко сжав ее руки, сказал Онодэра, когда они прощались в аэропорту Нарита.— Дело в том, что я не знаю, что такое брак,— я ведь женюсь в первый раз... А раньше никогда не думал об этом... Но мне кажется, что мы будем понимать друг друга.

— А больше ничего и не нужно...— Она крепко сжала в ответ его руку.— Этого достаточно.

Дня через четыре после того, как было принято решение о двухнедельном сроке официального правительственного сообщения, по стране поползли тревожные слухи: ожидается невиданное землетрясение, оно сметет с лица земли Токио, префектура Тиба и все побережье Сёнан и вовсе погрузятся в море, на дно, а потому ничего другого не остается, как бежать за границу... Газеты молчали, но слух распространялся с молниеносной быстротой, люди встревоженно шептались на работе, дома, на улицах. Посыпался град заказов на самолеты международных рейсов. Все иностранные самолеты, приземлявшиеся в Японии, теперь вылетали переполненными. Были введены дополнительные рейсы, но удовлетворить всех желающих было невозможно. На все рейсовые самолеты международной линии билеты были распроданы на три месяца вперед. Начались трудности с билетами и на пассажирские суда. Все акции на бирже в мгновение ока катастрофически упали. И вдруг, неизвестно откуда, появились покупатели. Продажа акций продолжалась. Цены держались на одном уровне два дня, а потом, хотя и медленно, но стали вновь падать. Появились признаки того, что акции вовсе обесценятся. На Кабуто-мати и Китахама [10] Названия улиц, где находятся фондовая и акционерная биржи.— Прим. перев. перешептывались, что биржи вот-вот закроются на неопределенный срок...' начнется паника... И вообще, наступает конец. Все застыли в ожидании, не зная, как быть, ждать или идти на риск и продавать акции по бросовым ценам.

В правительственных кругах заволновались: откуда могла просочиться информация? Но в суматохе подготовки к официальному сообщению было не до расследований. Вскоре составилось мнение, что правительственные круга специально распускают тревожные слухи. Однако прошла неделя, а слухи не стихали. И в правительстве, и в координационном совете сочли необходимым ускорить официальное сообщение.

— А я думаю, что официальное сообщение следует отсрочить еще на неделю,— заявил секретарь правящей партии на координационном совете.— Если, конечно, иностранные источники нас не опередят. Ведь за это время многие собственными силами и средствами покинут Японию.