Марк Плэтт - Лангбэрроу

— Лила, — сказала она спокойно. — Я вижу.

— Я думаю, что мы должны найти Доктора.

Инносет сидела, дрожа, и слушала жалобные голоса в голове.

— Ты не имел никакого права следовать за мной, — сказала она Доктору.

— Сними сырую одежду, Инносет, — сказал он. — Ты должна показать мне, где кузены.

— Я не буду, — ответила она. Он снял жакет и выжал рукава.

— Я знаю, что ты защищала их всё это время. Ты единственная оказалась достаточно сильной. Он сел около неё и попробовал взять за руку.

— Инносет, послушай. Мы можем положить конец этому. Ты должна сказать мне, где они.

— Убери руку, — сказала она.

— Пожалуйста, кузина. Больше никаких тайн. Ты не можешь сейчас уйти. Она пыталась не слушать. Вода хлюпала при каждом шаге.

Он вздохнул.

— Знаешь, в других мирах есть люди, чистящие беспорядок, остающийся после меня. У меня есть привычка забывать о последствиях.

Она наблюдала за кем-то, плывущим под водой. Он продолжал.

— Но теперь я должен исправить причиненный ущерб. Это — моя обязанность. Прекрати скрывать свои страдания и скажи мне, где другие!

Она закрыла глаза.

— Тогда сделай это, чтобы спасти Криса, — сказал он.

Она наклонила голову. Влажные волосы давили на нее. Она медленно сжала его руку в своей.

Вода подбежала к их ногам. Что-то огромное начало появляться, поднимаясь по затонувшей лестнице. Вода лилась каскадом с его потрепанного меха.

Доктор удержал Инносет.

— Барсук! Почему ты всегда липнешь ко мне?!

— Я обязан защищать Вас, — быстро ответила машина. — Я уничтожил амфибию орхолотl.

— Я не нуждаюсь в телохранителе. Я самостоятельно справлялся в течение многих столетий.

Инносет направилась к вершине лестницы. Затем обернулась и побежала по старым заброшенным коридорам, где белоствольные деревья переплелись с мебелью.

— Инносет! — Он бежал за ней. Ее влажное платье рвалось, зацепляясь за ветви. И в ее голове они тоже звали. Просили присоединиться к ним.

Но здесь негде было скрыться.

— Инносет! — Он догонял ее. Этот коротышка, эта змея разрушила Семью, Дом, которому никогда она не будет служить силой и проводником, драджем и дройлом.

Инносет, звали они в ее голове.

— Кузина! — сказал он изза плеча.

Она схватила ржавый меч, висевший на стене, и приставила к его груди.

— Уходи!

— Прекрати это, пожалуйста.

— Оставь нас в покое!

Хрустя ветками, подошёл Барсук.

— Инносет, убери меч, — сказал Доктор.

— Нет!

— Барсук нападёт на любого, кто угрожает мне. Даже тебя. Квинц запрограммировал его. Огромная машина, подойдя, затмила его.

— Убирайся! — завопила она громче голосов в своей голове.

— Барсук, — сказал он. — Ты не причинишь вреда Инносет. Она не нападает на меня. Отойди назад!

Аватроид колебался.

Доктор обернулся к ней.

— Теперь отдай мне меч.

— Не могу, — сказала она.

— Пожалуйста, — он мягко коснулся лезвия.

Внезапная вспышка голосов в ее голове. Она ударила мечом в протянутую руку. Он не издал ни звука, но кровь сочилась между его пальцами.

Барсук яростно взревел. Доктор был отодвинут в сторону. Машина схватила Инносет и бросила в дерево.

Голоса стали тише.

Она лежала у подножия дерева. Ветви оплетали ее. Волосы не позволяли лежать ровно. Он стоял рядом, смотря на неё с экстраординарной нежностью.

— Не двигайся. Я пойду за помощью.

— Я должна была защитить наших кузенов, — с усилием прошептала она. — Это — моя вина.

— Конечно, нет.

— Они не могли выдерживать темноту. Нужно было идти. Туда, где Дом не мог видеть.

— И ты помогла им скрыться?

— Да.

Он погладил ее волосы.

— Но Дом знал. Должен был знать.

— Конечно, знал. — Она начала кашлять. — Но он любит их. Именно поэтому позволяет им идти.

— Но он не позволил бы им уйти полностью, не так ли? — в голосе звучал гнев. — Они просто скрылись от Саттралоп.

— Это все, что я могла сделать.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее лоб.

— Как один человек смог вынести так много? Она почувствовала вкус крови во рту.

— Они ждут тебя, Улитка. Они ждали долгое время.

— В моей комнате? Они там? Её тело болело.

— Я очень устала. Не могу сделать больше. — Она почувствовала, как он мягко коснулся её разума.

Пожалуйста, пойми, подумала она. Пожалуйста, закончи это для меня.

— Инносет, нет. Не умирай здесь. У тебя осталось много жизней.

Я хочу умереть, думала она. Не будет больше мрака. Наконец-то всё кончится.

— Инносет.

— Найди их, Улитка, — сказала она и сжала его руку Она закрыла глаза и слушала, как он уходит.

Доктор вытер лицо рукавом.

Он оставил Инносет лежащей у подножия белоствольного дерева. Когда Барсук начал следовать за ним, он сказал «Нет!» и машина остановилась.

— Иди за помощью, — сказал он, и аватроид ушёл.

Доктор пошел по коридору. Осталось недалеко. Место было слишком знакомо.

Он достиг двери. Дверь в то место, где он нашел убежище от абсурдного, ложного, полностью искусственного галлифрейского детства.

Дети моего мира были бы оскорблены.

Место, где он копил пятимерные карты зведного неба и читал трипстедовскую «Флору и фауну Вселенной» (сокращенную для юных читателей), делал макеты птичьих крыльев и вырезал своё имя на крышке возмущенного стола.

Они говорили, что галлифреец не взрослеет, пока не изучит собственный язык. Было тихо. Он ожидал целое эхо воспоминаний, когда открыл дверь.

Но он услышал только писк жука.

Его комната была пуста. Лишена мебели и изобретений, как будто его собственное воспоминание было изгнано.

Он сел на полу у пропасти.

Кое-кто хорошо знакомый был на втором этаже.

Фигура стояла на краю, пристально глядя вниз в мерцающие глубины.

— Крис, — сказал Доктор.

— Ты слышишь их? — спросил молодой человек. — Я должен пойти к ним.

— Возвращайся, Крис, — сказал Доктор. — Эти мысли предназначаются для меня. Они не твои. Крис не обернулся. Его лицо пылало и было похожим на маску.

— Нет, они зовут меня.

— Что они говорят?

Крис направился вдоль стены.

— Они зовут меня. Они ждут. Они зовут Доктора.

Доктор догнал его, но Крис бросился с края и исчез в свету. Тишина.

Он посмотрел в невозможную глубину. Он искал иной путь попасть туда. Его пальцы сжимали рукоятку меча.

Он пошел назад, расталкивая дикие ветви, туда, где лежала Инносет. Она была холодной.

— Инносет?

Только форма во влажном платье. Никаких мыслей. Никаких мечтаний об обновлении. Только пустота и холод.

Он сидел на полу в болезненном искусственном освещении, держа ее за руку. Это было худшим моментом в его жизни.

Он долго смотрел на некогда знакомые черты ее лица. Наконец он наклонился и развязал шнуры, которые держали большую катушку заплетенных волос.