Марк Плэтт - Лангбэрроу

Прежде, чем любой из них успел двинуться, один из драджей оставил место у станка и направился вглубь Дома.

— Когда это должно случиться? — спросила Дороти.

— Что? — сказала Лила с набитым финиками ртом. Они остановились на кухне, потому что Лила снова почувствовала голод.

— Ты ешь за двоих, не так ли? — сказала Дороти. — Так какой срок?

Лила взяла нож.

— Ты не будешь рассказывать об этом, Дороти.

— Когда-нибудь тебе придется рассказать. Я думала, что Повелители Времени неспособны на это.

— Доктор сказал, что мои предки родом с Земли.

— Ты произведешь чертовский эффект на, как его зовут?

— Андред.

— Да. Или, возможно, он просто выпорет тебя.

Лила зашла в альков кухни.

— Они твои, — сказала она, вылавливая хозяйственные сумки Дороти.

Там не было ничего, кроме упаковки мятной жвачки, которую присвоила Дороти. Лила исследовала двери алькова.

— Кто-то пробовал прорваться.

— Удивительно, почему они бросили, — сказала Дороти. — Они почти распилены. Кто-то пустил слюни с другой стороны.

Женщины отступили назад от двери.

— Мы уничтожим это, — сказала Лила и достала нож. Кто-то ударил в дверь. Бруски раскололись.

Дверь трещала.

— Время бежать, — сказал Дороти. Она повернулась и врезалась в драджа, возвышающегося над ней как людоед из сказки.

Когда он схватил её, дверь разлетелась. В кладовую, с рычанием и зловонием как от старого сыра, влетел белый дракон. Черный язык высовывался из центра его широкой орхидееобразной головы. Три глаза на тонких стеблях возвышались над красивыми пятнистыми лепестками.

Драдж схватил Дороти, подняв её как снаряд. Зверь быстро побежал на коротких крокодильих ногах. Его язык обвился вокруг деревянного тела слуги.

Дороти кувырком вылетела из рук схваченного драджа. Язык расколол огромного слугу пополам.

Животное блокировало Лилу. Оно с рычанием повернулось к ней. Она прицелилась и бросила нож, влетевший существу прямо в рот.

Оно выплюнуло лезвие. С языка закапала белая кровь, но оно по-прежнему двигалось на нее. Дороти схватила тяжелую вилку. Она сумела слека согнуть зубцы.

Его длинный хвост стегал в стороне как кнут.

Лила открыла небольшой мешочек. Она вынула маленький коричневый шип, держа его между пальцами, но существо схватило ее прежде, чем она смогла что-то сделать. Язык обмотал руку. Шип вылетел.

— Возьми его, — крикнула она, изо всех сил пытаясь высвободиться. Дороти обошла качающийся хвост и подняла шип с пола.

Голова Лилы была в сантиметрах от утробы существа, когда Дороти воткнула шип в заднюю часть головы.

Оно завопило и замерло, где стояло.

— Внушительно, — сказала Дороти, освождая руку Лилы от языка белой статуи.

— Шипы Янис. Доктор запретил мне использовать их, — сказала Лила, потирая руку, где уже проступали синяки.

— Как и мне взрывчатку. — Дороти вынула из кармана канистры с нитро-9.

— Кажется, мое запястье сломано, — добавила Лила. Дороти вздохула.

— Ты не должна носить тяжести в своём положении.

— Опять? — сказала Лила. Дороти душил смех.

— Вы обвиняетесь в общении со множеством негаллифрейцев. Вы не просто сознательно наблюдали, а вмешивались, без должных причин или инструкций, в их развитие.

— О, и это все? — фыркнул Доктор.

— Кроме того, есть утверждения, что Вы нарушили закон, защищающий прошлое Галлифрея, то есть, что Вы путешествовали назад в историю мира, таким образом, подвергая опасности существующую действительность, в которой мы находимся.

Инносет рассердилась.

— Глоспин? Что ты рассказал?

— Ничего, кузина, — ответил он.

— Не забывай о Дороти, — сообщила Доктору Романа. — Они загрузили копию ее разума в Матрицу.

Доктор одернул воротник.

— Мой Лорд, я подозреваю, что большинство ваших свидетельств окрашено причудливым воображением молодого и совершенно ненадежного ребенка. Мисс Макшейн сама обвинялась в преступлениях, поджогах… и в негаллифрейских ботинках!

Он проигнорировал вздох Криса и вызывающе встал перед следователем. Глоспин подошел к Ферейну.

— Мой Лорд, у меня есть новое свидетельство для обвинения.

— Один момент, — прервала Романа и отвела Ферейна в сторону. — Все это только делает плохую ситуацию ещё хуже. Доктора уже судили по многим из этих обвинений.

Ферейн следил за нею.

— Вы тоже находитесь под формальным арестом, мадам, несмотря на неприкосновенность, предоставленную вашим статусом. Теперь мы должны узнать степень вины Доктора. Я действую в интересах Галлифрея. И к тому же должен расследовать ваше присутствие здесь.

— Как пожелаете, Ферейн, — сказала она. — Но сначала эти бедные люди должны быть выведены из Дома.

— Мой Лорд Ферейн, — добавил Доктор. — Я хотел бы предупредить несколько дальнейших обвинений. — Он кивнул на шкатулку на станке. — К сведению, я действительно убил покойного Ординал-Генерала Квинца, китриарха Лангбэрроу, и впоследствии осудил собственную Семью на погребение на шестьсот семьдесят три года в этом удобно забытом Доме.

Редред застонал.

— И я напал на охранника клана Прайдон, который предварительно находился в ловушке в трансмате вышеупомянутый срок.

Несколько из кузенов решили линчевать Доктора и были удержаны агентами.

— Отойдите в сторону! — раздался в Зале голос Саттралоп.

Она держала часы, смотря на них с нижней галереи. Ее волосы растрёпаны.

— Вас никто не звал. Это — семейные дела!

— Я пригласил их, — сказал Глоспин. — Они вскоре выведут нас отсюда.

— Никогда! — Ее движения были резкими и размашистыми.

— Хорошо, Саттралоп, — произнёс Доктор. — Вы сделали выбор. Я — здесь. Завещание у Вас. Есть Квинц, мертвый в своем гробу. Так чего Вы ждете? Вы скажете Дому или я?

Драдж повернулся взглянуть на Саттралоп. Ему пришлось нелегко, так как головы у него не было.

— Он спит. — Она смутилась при виде коричневого скелета. — Он спит!

Она повернулась и исчезла с галереи.

Доктор обратился к Ферейну.

— Домоправительница скрывала убийство китриарха.

— Убийство, которое совершил Доктор, — сказал Глоспин.

— Она думала, что Дом уничтожил бы их всех, если бы узнал, — продолжил Доктор. — Но убедив Дом, она убедила также и себя.

Инносет обвела взглядом галереи.

— Не думаю, что это было речью Саттралоп.

— Что это значит? — сказал Ферейн.

— В её обязанности входила роль медиума между Домом и Семьей.

Доктор застонал.

— Мы говорили с самим Домом. Саттралоп здесь больше нет. И я никогда не извинюсь перед ней должным образом.