Юрий Леляков - Журавлиная ночь

— Да, уж совсем не космические обобщения, — с горечью согласился Тубанов. — То есть: от чего, получается, земляне собрались спасать ту планету? От этого… обзора земной истории с довольно спорных позиций?

— И Угалариу на самом деле таким не был! И Адахало, — добавил Вин Барг. — На сталинизм — разве что похож период правления Морокоду, и то не очень! А это всё — накладки, наваждения! Он начал об одном, ему туда лезет другое — и получается абсурд! Но — с участием каких имён, названий! Вот что удивительно!

— И почему… — начал Тубанов. — Общая связь миров?

— Или экспедиции инопланетян? — добавил Ареев. — Во всяком случае, есть канал прорыва информации! Но сами по себе накладки…

— Тоже случайность? — переспросил Мерционов, кладя на столик все бумаги. — Или… чья-то направленная воля? И — многие же тайком писали тогда что-то потрясённо-ошарашенно-антисоветское! Будто готовилась почва…

— Так, думаешь… — начал Кламонтов. — Узел… там? Тот, прежний?

— Не знаю! Так, след догадки. Ещё надо подумать…

— Но правда, — начал и Вин Барг. — И тут — будто кто-то нарочно ломает какие судьбы! Кого делает глашатаем чужих мнений, и ответчиком за чужие грехи — чтобы… не смогли или не успели сделать что-то своё? Хотя знать бы, что он написал дальше… Но по чему вагон не открыл нам это? Или… кто-то не смог скопировать? Взял — только тексты, доступные на тот момент?

— А продолжение «Эпсилона Индейца» — осталось в материалах дела о розыске? — предположил Мерционов. — Или… его просто не было? Здесь, в этой ветви?

И вновь — тишина. Тягостные мгновения неизвестности…

— Нет, но… в какой ветви? — спросил Тубанов. — Где так могло быть? В той, где мы не забрали бы Кременецкого с остановки?

— Но мы хотим забрать, — ответил Мерционов. — И уговорить всё так радикально не ликвидировать. Правда, непонятны эти полгода вне Земли… Но, если не удастся… как же — будущее, что мы видели? А продолжения текстов — уже были, их видел Ромбов! И… всё так просто исчезнет, сотрётся, будто не было? Такое… может быть? А Лесных, Акки-Манайк, Шеллит-Сава? «Архив сорвавшихся», и всё? Но и этот архив — в будущем! Да, а они сами? Что — с ними?

— Давайте думать, — уже по-деловому начал Вин Барг. — Да, в том будущем — все они, трое, не достигли своей цели. И оно для них — проистекает из их настоящего, которое мы здесь знаем. И уже состоялся факт, что Лесных — проводник в поезде, где ехал Кременецкий. Тут что-то изменить непросто… Зато судьба Кременецкого — реально известна лишь до полуночи 14 июля… или чуть дальше, а потом — многое виртуально! Пока не сложилось — даже в главном, ключевом! И в любом случае сперва — за ним! Этой ночью…

— «12 секунд полночи», — почему-то вспомнил Мерционов. — Хота тогда уж скорее минут…

— Да, верно… Хоть какая-то подсказка: 0. 12 по наружному времени 14 июля 1983 года! Надо быть на остановке к этому моменту!

— Материализуем велосипед? — предложил Мерционов. — И сразу в полночь — туда, на место! А город Хельмут знает… Ведь так?

— Знаю, как туда проехать, — подтвердил Кламонтов. — Я имею в виду, от вокзала. 12 минут должно хватить…

— И пока опять отдых? — понял Мерционов. — Уже перед операцией? Пока время есть…

— Пока есть, — ответил Вин Барг. — Правда, и за материализацией в девятом купе мы проведём немало. А сейчас — отдых…

— Ну, вот он и есть, — сказал Вин Бapг. — «Канал крайнего случая». Иначе не успеваем. С 12-ю минутами, оказывается, вышел промах: у нас всего 8…

Кламонтов не без тревоги поднял велосипед. Впереди, в дверном проёме — туманно светилось нечто, постепенно обретавшее вид портала при входе в тоннель.

— А что за «гравитаторы»? — спросил он, имея в виду загадочные ycтpoйства (больше всего похожие на карманный фонарик с автономным генератором), которые вдобавок к велосипедам предложил материализовать сам вагон. И теперь одно из них — заметно оттягивало карман его рубашки, а два других — карманы Тубанова и Вин Барга. Мерционов и Ареев же — на этот раз оставались в вагоне…).

— Не знаю, — ответил Вин Барг. — Просто так называются. На самом деле — генерируют будто бы акустическую волну большой мощности. Вагон думает, могут пригодиться…

— Только лишних приключений не хватало, — обеспокоенно сказал Кламонтов. — Хотя вагон знает, что делает… Ну как, пошли?..

(«А… если вагон в чём-то ошибся? — кольнула тревожная мысль. Хотя почему бы? Раньше не ошибался…»)

…Вин Барг с велосипедом шагнул в жемчужно мерцающий овал прохода — и будто растворился во тьме за некой гpaнью. Кламонтов, боясь упустить миг решимости (как тогда, в «контакте»!), шагнул следом…

И… ничего особенного не произошло!

Мгновенное головокружение, дурнота — и он уже стоял рядом с Вин Баргом где-то во мраке ночной улицы, у неработающего фонаря. Справа тянулась смутно знакомая по давним воспоминаниям ограда, и за ней — состав из крытых товарных вагонов, обрывавшийся недалеко oт переезда. А им и надо было — туда, за поворот…

— Теперь куда? — спросил Тубанов, появляясь следом.

Кламонтов обернулся. Между оградой и кустами в воздухе висел, слабо мерцая, туманно-жемчужный овал прохода.

— Туда, — уверенно указал он, и уже садясь в седло, добавил — Но сразу быстро нельзя: тут тротуар не асфальтирован, и мостовая на этом участке — тоже! Прибавим скорость за переездом…

— Это ты так помнишь, — ответил Вин Барг, трогаясь следом. — С 74-го года. А тут 83-й… Или почувствовал, на чём стоишь? Ты же без обуви…

— В чём и без чего ходил, и как выглядел на тех каникулах — так и материализовало, — напомнил Кламонтов (и как раз едва не потерял равновесие). — Смотрите, как трясёт!

— Тут надо осторожно, — согласился Вин Бapг. — Но как иногда понять логику вагона? Сейчас тебе на вид 12 лет, и это — ночью!

— Вы же со мной — в привычном облике, — напомнил Кламонтов. — А я тут только таким и бывал…

(«Хотя и помню по другой ветви: ездил отсюда в университет, ходил по этим улицам — уже в 21 год… Жил — далеко, в другой части города… Квартиру, больницу, где работал…»)

…Опять ухаб! Опять — едва не выпустил руль! А ведь — нельзя позволить малейшую задержку! Вагон точно рассчитал: 8 минут! И открыл «канал крайнего случая», требующий особой затраты энергии — так, чтобы успели…

(«Но всё же: как это получается? И тут-то — где узлы?..»)

— …Ну, вот и переезд! И дальше на подъём: там перекрёсток наискось с главной улицей… Только, кажется, там ограда! — вдруг вспомнил Кламонтов. — Или нет… Пока — прямой выезд на главную улицу! Ограду поставили позже…

(«Вот именно: откуда знаю? Из какой ветви?»)

…Свернув за переезд и сразу прибавив скорость — они уже ехали пустынной ночной улицей (которая действительно, идя заметно в гору, под острым углом смыкалась с главной). Но странно: местами образы воспоминаний были нечётки, представляясь уже в следующий миг иными, чем прежде! Будто что-то переливалось, мерцало — в самой памяти, восприятии, сознании…