Рэй Брэдбери - Механический хэппи-лэнд [сборник, litres]

– Разве такое существует?

– Все сущее наполовину – Враг самому себе, – сказал Гонн, – а вторая половина – Спаситель, что воскрешает память о лучезарных днях.

– А как зовут того Врага?

– Дитя мое, имя тому Врагу – Время и еще раз Время.

– Но, всемогущий Гонн, неужто Время обладает формой и имеет обличье? Я и не знал, что Время можно лице зреть .

– Да, как только что-то происходит, Время обретает заметные оттенки, очертанья. Так что на краю света есть Время Грядущее, воспоминание о том, что будет вычеркнуто, стерто, если не вцепишься в него. Если ты придашь ему форму своей душою, озвучишь своим голосом, тогда Время будет сотоварищем свету и перестает враждовать с мечтами.

– Оно так необъятно, – сказал Ахмед. – Я боюсь!

– Да, – сказал Гонн. – Ибо мы сражаемся с Временем собственной персоной. Со Временем, как с натиском ветра. Со Временем, как с морем, что наступает, дабы поглотить, сокрыть, размыть, разъесть и изменить. Мы боремся за право родиться или не родиться. Тот, Нерожденный, всегда поблизости. Если мы сможем согреть его своими душами, вызвать к жизни, то развеем его тьму. Вот для чего ты нужен мне, мой мальчик, ибо сила в твоей молодости, чистоте и невинности.

– Когда я проиграю, ты должен победить.

– Когда я споткнусь, ты должен нестись во весь опор.

– Когда я усну, ты должен следить за звездами, чтобы изучить их движение. На рассвете звезды сойдут со своих Небесных троп и Царских дорог, расплываясь на фоне неба. Прежде чем их сотрет восход солнца, ты должен запечатлеть их в своей памяти, чтобы указывать путь!

– Способен ли я на такое ?

– И завоевать мир, и изменить людские судьбы в облаках и в полетах? Да! Если ты взмоешь высоко в небеса, тебе не избежать Времени, но ты сможешь идти с ним в ногу и, задавая ритм, станешь его хранителем.

– Но… я еще не летал!

– Был день, когда ты еще не жил . Ты предпочел бы вечно прятаться в утробе матери?

– Ах, нет!

– Раз так, пока нас Время не похоронило, выслушай меня…

Гонн простер руки к небу:

– Я есть бог небес, всех вихрей и ветров, что веют над землею с начала Времени. Я бог мечтаний человека, который ночью грезил о полетах, но лишился крыльев. Итак! Я призываю парусник-корабль-призрак плыть по течению Времени, чтобы ласкать твой взор и душу веселить! Теперь смотри, и слушай, и воистину прозрей !

В этот миг Гонн взмыл вверх, и из его ноздрей вырвался облачный шлейф, рассекающий небо.

– Да взлетят все машины с ветрилами, пусть бури Времени извергнутся и духов призовут. Внемлите, северные ветры, рыщущие над землею. Все ураганы – порожденье юга, бушуйте, чтобы по всей планете разгорелось лето. Услышьте меня, ветры на западе и на востоке, кишащие скелетиками хлипких машин неимоверных! Внемлите мне!

Затем Гонн Величественный повторил движения арфиста.

– Ахмед, который знает будущее, но не догадывается об этом! Беги вприпрыжку и взлетай!

И Ахмед побежал, подпрыгивая, и полетел. И…

– Я лечу! – ахнул Ахмед.

– Истинно так! – Гонн, поигрывая пальцами, натягивал струны своей марионетки. – Но если мы отправимся на север, то не увидим то, что простирается на юге. Отправимся на запад, упустим таинства востока. И только если полетим во все четыре стороны, найдем мы то, что ищем. Крылья, мальчик. Крылья!

Ахмед тревожился и волновался, не находя себе места:

– Но если мы полетим во все четыре стороны, куда ж мы прилетим? Неужто нету карты?

– Только та, что у тебя в крови.

– Но, – воскликнул Ахмед, – о, Бог Сумбура, куда мы направляемся?

– В Позавчезавтра!

– Позавчезавтра?

– То, что некогда было, и то, что будет ! Запертые в твоем сердце воспоминания о потерянном времени. Призраки, замурованные в прошлом, которым суждено пробудиться в будущем.

– В каком году? – воскликнул Ахмед, летя вверх тормашками.

– В каком угодно. Не существует никаких годов. Люди придумали годы, чтобы вести отсчет. Не спрашивай, в каком году.

– Тогда в какой день и час? – Ахмед почувствовал, как слова слетают с его уст.

– Часовой механизм делает вид, будто он – Время. Есть только солнца восход и закат. Нет месяцев, часов, недель. Мы движемся в пространстве, только и всего.

– Навстречу тому, что некогда было ? Навстречу тому, что однажды будет ?

– Вот умница. Это, в сущности, и есть Время. Прошлое мы пытаемся вспомнить или будущее, невозможное и невиданное!

– Значит, мы движемся в обоих направлениях?

– Именно! Так мы и движемся. Смотри же!

Ахмед взглянул вниз и увидел:

Бескрайнее море песка простиралось гребень за гребнем, катилось волнами, разливалось белизной. Камни и галечник высыпались миллион лет назад из морских закромов до того, как море отступило, оставив после себя необъятную пустыню и людей, разбивающих шатры, погоняющих верблюдов, возводящих городские стены. Но сейчас царила неподвижность. Великое покрывало безмолвных дюн и песчаные наносы тут и там словно скрывали тулова и члены погребенных богов. То тут, то там еле виднелось скрытое под маской лицо древнего почитателя круговорота звезд. Веял ветер, незримые годы просачивались, как тончайшая пелена песчаной бури. Здесь нос проклюнется. Вот челюсть скоро задрожит. Уста заговорят, хоть и забиты пылью. А под очередным барханом лоб крутой, заблудившийся в собственном прошлом, обезумев от молчания.

– О, – изумился Ахмед, беспорядочно размахивая руками и барахтаясь в воздухе. – Что там погребено? Город, давно вымерший или еще не родившийся, дожидающийся появления на свет?

– И то, и другое!

– Как такое возможно? – Ахмед провалился в воздушную яму, потом всплыл, восклицая: – Каким образом?

– Один – потерянная память. Другой – воспоминание о будущем. Это называется «мечтой». Воспоминание восстанавливает прошлое. Воображение строит будущее. Один град умещается в другом. Жизнь кроется в смерти. Наше будущее восстает из могилы. Два города. Один призрачен, ибо он исчез. Другой призрачен, ибо он покоится в животворной могиле промеж ушей того, кто спит. Прошлое существует, потому что некогда оно было настоящим. Будущее существует, ибо нам нужно , чтобы оно стало настоящим. Взгляни на эту расплывчатую картину. Скажи мне, что утрачено, а что еще не найдено? Что осталось позади, а что – в далеком будущем? Разве они не близнецы? Разве будущее не есть зеркальное отображение прошлого, которое мучительно хочет родиться? Молчи. Свидетельствуй. Потом скажи!

Ахмед парил и наблюдал, присматривался и моргал, пристально разглядывал пустыню, залитую восходом солнца тыщу лет тому назад или – закатом в год, для которого еще не напечатан календарь. И молвил:

– Я ощущаю… множество мужчин и женщин, пропавших под песками, приходящих и уходящих со своими сыновьями и дочерьми. Я ощущаю гигантские камни. Значит, это кладбище из катакомб, гробниц среди высохшего моря? Катакомбы, гробницы, мумии, смерть! – закричал Ахмед, обложенный льдом, утопающий в студеных ветрах. – Смерть!