Елена Бутенко - Зеркало души [СИ]

— Давай помогу. — Алёна осторожно взяла Багиру, та рванулась ко мне, расцарапав ей руки, но Алёна держала крепко, тогда кошка начала жалобно мяукать.

— Я пойду лучше, — хрипло сказала я, чувствуя комок в горле. — Мотоцикл в гараже?

— Ага. — Алёна кусала губы. — Держи ключи.

— У меня есть свои. Попрощайся за меня с остальными. Скажи, что я люблю вас. — Я резко развернулась, чтобы она не видела моих слез, и спустилась вниз, прыгая через ступеньку.

— Счастливо! — успела крикнуть вслед Алёна, прижимая к груди вырывающуюся кошку.

— Удачи… — прошептала я наше традиционное прощание. Лишь «до встречи» никто не добавил. И она, и я знали, что никакой встречи больше не будет.

А через пятнадцать минут двое молодых людей на чёрном мотоцикле покинули этот район.

Вечер. Пять часов в дороге посреди леса, где ни одного следа присутствия человека. Никаких мыслей, кроме желания отдохнуть. Ничего, даже естественные потребности не дали о себе знать, когда мы остановились где-то чуть в стороне от дороги, чтобы немного передохнуть.

Оказалось, у Севера были другие представления о длительности нашей поездки: он действительно решил добраться через всю страну к морю. Аргументировал он это тем, что мы постоянно находимся в движении, так нас сложнее вычислить. Но он не принял в расчёт нашу плохую подготовку к путешествию, много вещей он брать не позволил, сказал, что придётся потерпеть.

К вечеру сильно похолодало, сказать, что у меня зуб ну зуб не попадал — значит сильно приуменьшить действительность. Сева холод совершенно не беспокоил, он почти не снимал шлема, и его лицо за непроницаемым стеклом оставалось для меня загадкой. За всё то время, пока мы ехали, он не проронил ни слова, словно не хотел разговаривать со мной. Я следила за прядями его волос, колышущихся от сильного ветра, старалась не сильно держать его за талию, когда он увеличивал скорость, и вообще чувствовала себя не в своей тарелке, находясь так близко к нему.

Примерно в десять вечера стало темнеть, и поэтому, когда Сев остановился у обочины и снял шлем, я не сильно удивилась тому, что он сказал.

— Ночевать придётся в лесу.

— Да здравствует девственная природа, — я попыталась сгладить явственный сарказм слов, но мало получилось. Сев взглянул на меня и ойкнул.

— Да ладно тебе. Спать на голой земле… Романтика, — он улыбался, и по ямочке на его щеке я поняла, что он шутит, и в свою очередь невольно улыбнулась.

— Так и скажи, что ехать будем до утра, — я показала ему язык. — Я отомщу тебе за твою неправду, и мстя моя будет страшна!

— Ну-ну, — усмехнулся Север, толкая мотоцикл в кусты подальше от дороги, а затем повернулся и пошёл куда-то в темноту леса.

— Эй, ты куда? Комаров пошёл кормить? — я осталась одна, невольно поёжилась и бросилась за ним.

— Сейчас нет комаров, — отмахнулся он. — Я просто хочу размяться и отдохнуть.

— А-а, — потянула я, решив, что в его словах есть рациональное зерно. Я так устала, что меня не пугала перспектива ночёвки без палатки.

Далеко в лес мы уходить не стали, найдя более или менее приличное место недалеко от дороги, так, чтобы видно было мотоцикл, но не было видно нас. Я присела на землю рядом с деревом и блаженно вытянула ноги. В животе тихо заурчало и затихло, организм попросил еды, но поощрения уже не ожидал. Вообще, поесть стоило, но двигаться совершенно не хотелось. Как оказалось чуть позже, голод не тётка, тем более не дядька, и когда в конец разбушевавшийся организм уже в полный голос требовал поесть и побольше, я вздохнула и достала из сумки «боеприпасы».

Успев уже забыть о Севере, окончательно замёрзнув, я вытащила из рюкзака серую водолазку, думая одеть её под тёплую кофту с капюшоном, в которой была.

— У тебя вода осталась? — Сев напомнил о своём присутствии, а я от неожиданности вздрогнула.

— Никогда больше не подкрадывайся ко мне со спины, — недовольно сказала я, коря себя за нервность. — А то если я тебе врежу, будешь сам виноват. — Я выудила из сумки бутылку и бросила ему не глядя.

— Так сразу и врежешь? — он усмехнулся, поймав бутылку, и скептично прищурил глаза. — А не боишься мести?

— Ты же не тронешь ребёнка? — я невинно улыбнулась, а затем вспомнила о водолазке. Раздеваться почти догола при нём не хотелось, поэтому попросила. — Ммм, отвернись?

— Что? — не понял он, закрывая крышкой бутылку, которую почти наполовину опустошил. Я недовольно подумала, что мы будем делать, когда вода закончится.

— Ты без лишних вопросов никакую просьбу выполнить не можешь? — я продемонстрировала ему водолазку в руках. — Хочу переодеться.

— А ты сразу объясняй, зачем, — он снова ухмыльнулся, специально прикидываясь дурачком. Видимо ему было скучно. — Лес большой. — Сев неопределённо пожал плечами, кивнув в сторону.

— Зараза, — я сдвинула брови, подумала, что есть такие люди, которые произошли от баранов, просто отвернулась и, стянув кофту, пока не успела замёрзнуть, быстро оделась, а затем наконец застегнула куртку.

Меня сотрясала крупная дрожь, даже за столь короткий промежуток времени я успела продрогнуть, а заметив ехидно улыбающегося парня, раздражённо чихнула.

— Да, не возьмут меня в солдаты. Не умею одеваться, пока горит спичка, — пробурчала я и отвернулась. Я расслышала только сдавленный смешок, присела на землю и задумчиво уставилась на острые иголки сантиметровой травки. Север начал насвистывать что-то таинственное, я расслышала шуршание бумаги, наверняка опять уставился в карту. Я поднялась с земли, чувствуя, как от неё поднимается холод, и решила немного пройтись, перед тем, как мы вновь поедем. Мне уже хотелось спать, но я не знала, получится ли в ближайшее время выспаться, и жалела, что налила в термос чай, а не кофе.

— Ты ещё долго там клещей собирать будешь? — остановил поток мыслей голос Сева.

— Собираю я их всё равно на себя, — отмахнулась я, разглядывая ползущий между деревьями туман. Мне казалось, что если подойти сейчас к нему очень быстро, то можно потрогать его, и он будет плотный, словно вата.

— Всё, поехали, — он недовольно свернул карту и сунул сумку.

Далее последовала ещё одна бешеная гонка, от которой хотелось взвыть. Ехали мы всю ночь, периодически меняясь местами, оказываясь за рулём, я содрогалась от холодного ветра так, что, похоже, даже Север это чувствовал, иначе как объяснить его внезапную тягу к вторжению в моё личное пространство и попыткам согреть. Последние километров десять вёл Сев — к утру я чувствовала себя выжатым с помощью катка лимоном и дремала, прижавшись к нему и абстрагировавшись от всего.

Я не думала, что мы почти преодолели тысячу километров, уже не думала, зачем всё это, не вспоминала тоскливо о душе и нормальном плотном ужине, мне казалось, что уже прошла неделя этой немыслимой гонки.