Елена Бутенко - Зеркало души [СИ]

— Ангел? — мама заглянула в комнату, в руках у неё была какая-то коробка, я крутанулась на стуле и взглянула на неё, не отрывая руки от мышки. Увидев выражение её лица, я испуганно подпрыгнула.

— Мам? — она не отвечала, лицо было настолько бледным, что я перепугалась, а взгляд её был прикован к столу. Я оглянулась, холод прошёл по спине и отдался где-то в животе: на столе чуть светился золотом тот злополучный клубок…

— Они пришли… Это проклятие всё-таки тебя коснулось… — прошептала она, сжимая в руках коробочку, пальцы её побелели, она резко подалась ко мне и обняла. Почувствовав на щеке мягкие волосы и ощутив что-то мокрое, я сама расплакалась. Странно, но оказывается всё это время во мне копилось такое напряжение, что заплакав сейчас, я буквально почувствовала, как уходит что-то тяжёлое с души.

— Сколько у нас есть времени? — мама обхватила моё лицо в ладони. Глядя в её зелёные, как у меня глаза, я прочитала в них то, что меньше всего хотела понять: мама знала, что это произойдёт.

— Бенедикт сказал, что я сама решу, когда.

— Сам Бенедикт? Значит, времени нет, — мама горько усмехнулась.

— Ты его знаешь? — я дрожала, как всегда было, когда я волновалась или попадала в непростые ситуации.

— Были знакомы, — тихо ответила мама, она обнимала меня, и взгляд у неё был потерянный. Я подозрительно увернулась, и она продолжила. — Много лет назад он предупреждал, что ты родишься с необычными способностями.

— Я никуда не пойду! — я, наконец, поняла, что всё происходящее не дурацкий сон, а самая что ни на есть реальность. — Что за безумие? Приходит один человек и ломает всю нашу жизнь. Это нормально?! — Я вырвалась из её объятий и отшатнулась к окну, схватившись за голову.

— Это твоя судьба, — мамин голос, такой безжизненный и тусклый, и её почти невесомая рука, лёгшая мне на плечо и успокаивающая, меня почему-то взбесила. Я не понимала происходящего, и это злило меня как никогда.

— К чёрту судьбу! — я схватила со стола клубок и швырнула его. — Я в неё не верю!

— Успокойся, — мама провела рукой по моим волосам, я зло на неё глянула, и, увидев в её глазах слезы, очертя голову, решилась.

— Тогда я пойду прямо сейчас. Раз моя судьба такая, — я резко развернулась к брошенному возле стола рюкзаку и подняла его на стол. На глазах кипели злые слезы на весь мир, я чувствовала, что очень расстраиваю маму, но остановиться уже не могла. Моя прежде расшатанная психика решила повеселиться на все сто процентов. Знаю, я буду потом об это жалеть очень сильно.

Я засовывала в рюкзак, сминая в комок, любимую одежду, вытрясла из сумки-планшетки всё, что в ней было, и бросила в рюкзак, не разбирая, в отдельный кармашек засунула плейер, резко застегнула замок. Я не верила, что из этой затеи что-то получится, просто намеревалась прогуляться, а потом переночевать у Василисы. Спиной я чувствовала, как на меня немного укоризненно, но всё также смиренно и опустошённо смотрит мама, даже не пытающаяся меня остановить. Лишь когда я уже одевшись, натягивала свитер, мама неслышно подошла и протянула мне клубок.

— Это твой путеводитель, — только и сказала она. Больше я от неё ничего не услышала. Она лишь поймала меня за руку, когда я уже открывала дверь, притянула к себе, обняла и долго глядела в моё лицо, словно желая запомнить, удержать в сердце мой образ навсегда, в глазах её было немое: «береги себя». Не понимая её надрывного прощания, я немного неловко чмокнула её в щёку и вышла из квартиры.

Дверь захлопнулась позади, как крышка гроба, я вздохнула и сунула клубок ниток в карман, вспоминая сказки, что когда-то в детстве читала мама, где героя так же вела нить. Только вела эта нить чаще всего в тридевятое царство, страну мёртвых, судя по анализу сказок, который провёл Владимир Пропп. А я не верила, что меня куда-то сможет увести мой клубок. Я успокоюсь, а завтра вернусь домой.

Бесшумно закрылась подъездная дверь. Секунду я стояла, дыша холодным воздухом и глядя на пляшущие в свете фонарей снежинки. Впереди меня была дорога и родной двор.

Я сглотнула, зажмурилась, заставляя набежавшие слёзы исчезнуть, и шагнула вперёд. Вечерние прогулки меня всегда успокаивали.

Нога сразу увязла в снегу, я распахнула глаза, с ужасом чувствуя, как сердце уходит в пятки: дом, в котором я жила, весь район, город, всё, исчезло, вокруг меня были лишь серые унылые берёзы и искрящийся снег.

Небо, непривычно чистое, и яркие звезды с месяцем торжественно молчали, не было слышно ни привычного шума машин, не видно обычного света вывесок магазинов.

Чувствуя нарастающий страх, вытесняющий злость, я шагнула назад, но и там был снег.

«Всё нормально». — Убеждала я себя, чувствуя, как мёрзнут руки, и снег забивается в ботинки. Дальше пары метров ничего видно не было, лишь смутные черные призраки деревьев и сугробы, причудливо оттенённые, нигде ни намёка на город.

Внезапно карман ожгло болью, я зачерпнула рукой — на ладони мягко светился клубок.

— Да что за день сегодня такой! — не выдержала я, швырнула клубок глубоко в сугроб и выругалась, собираясь развернуться и идти, пока не появятся какие-нибудь признаки цивилизации. Но вынырнувший из снега золотой шар заставил замереть на месте с раскрытым ртом. Клубок пошевелился и уверенно запетлял между деревьями, оставляя светящуюся нить.

— Вот и не верь после этого в сказки, — проворчала я в воротник, подышала на озябшие руки и двинулась следом. К началу тридцать первой минуты похода моя злость на весь мир сменилась усталостью. Рюкзак был тяжёлый, я хоть и привыкла его носить, но не в экстремальных условиях, находясь по колено в снегу, да и замёрзнуть я уже успела изрядно, несколько раз меня посещала мысль остановиться и разжечь костёр, думать о том, где я нахожусь, ночью, в самый мороз, не хотелось, ровно как и о последствиях подобных путешествий. Пару раз в мозгу всплывали картины о том, что будет, если мой клубок не приведёт меня никуда, и я так и буду петлять по лесу в поисках неизвестно чего, а потом замёрзну, но я отгоняла эти мысли и шла вперёд. Только когда клубок ниток закончился, я за одно мгновение успела мысленно пережить все ужасы, пришедшие на ум.

Стараясь не поддаваться панике, я оглянулась, замечая, что светящаяся нить закончилась на границе сугробов, дальше, словно очерченная невидимой линией, тянулась нетронутая снегом мёрзлая земля. Приглядевшись, я заметила, что впереди высится серая громада здания. С облегчением выдохнув, я почти бегом устремилась туда, здравый и даже не очень здравый смысл подсказывал, что лучше быть поближе к чему-то связанному с человеком. Стоило перешагнуть черту, как я сразу же почувствовала исчезновение ветра.

По мере моего приближения, здание росло, выступало из темноты, я потрясённо поняла, что это огромное сооружение в романском стиле, со рвом вокруг него, подъёмным мостом и полным отсутствием снега на территории рядом. Что это произведение средневекового искусства забыло здесь, в центре Сибири и снегах, я даже представления не имела.