Андрей Валентинов - Локи

Локи вновь отвел взгляд. Ясное дело, это и готовят. Один источник – он сам, король Август, второй – господин Зеппеле, почти Нобелевский лауреат.

– Могут, конечно, поверить. Только в подполье тоже не дети. Политических часто в измене обвиняют, у них на этот счет, говорят, свои правила есть. Вроде как суд созывают, и опять-таки доказательства требуют. А если не получат, кого предателем сочтут? Того, кто без причин наклеп возвел, вот кого. Напишет, допустим, король Август письмо с обвинениями…

– Хватит! – резко бросил Глист. – Довольно, я понял. Доказательства есть.

Подошел ближе, голос сбавил.

– Представьте себе, что начальник штаба Германского сопротивления Харальд Пейпер на самом деле штурмбаннфюрер СС, офицер для особых поручений при рейхсфюрере. Этого достаточно?

Локи чуть было не согласился, но потом вспомнил, что про Пейпера в бумажке, которую читать давали, писано.

– Был штурмбанфюрером, стал подпольщиком, под трибунал угодил, а потом и в Бёргамор. А оттуда бежал, причем не сам, камрадов с собой увел.

– Мы докажем, что побег был подстроен, – ухмыльнулся господин Виклих, но Локи понесло. Уж очень не хотелось в такое грязное дело встревать. Ввек после не отмоешься!

– Кому докажете? Тем, кто бежал и спасся? Так они вам и поверят! Это называется не подстроен, а хорошо подготовлен. А еще Харальд Пейпер вроде как Рейхсканцелярию подпалил. Тоже, значит, по приказу? Это кто же такие приказы отдает?

Сказал и язык прикусил. Поздно! Глист взглянул очень внимательно.

– Вот как вы рассуждаете, Локенштейн? Кажется, я вас здорово недооценил. Ну, идите!..

Живот зашелся болью, и Хорст едва устоял на ногах. Вот это влип! С кем спорить вздумал? Знал же, предупреждали! «Еще немного, и вы нам станете не нужны». Собственным языком, могилу вырыл!

Из кабинета вышел на ватных ногах, не к месту вспомнив, что остался без пайки консервов. Это почему-то расстроило еще больше. А вот работы не нашлось, так и гулял со шваброй, пока колонну обратно не погнали. Локи смотрел в окна на перерезанный веревкой плац и прикидывал, сколько ему осталось. Сам Глист ничего не решит, начальству сперва отпишет. Там думать станут, значит, два-три дня у него еще есть.

…И об Армане-дурачине вспомнил. Может, его не просто ради примера шлепнули, а после такой же беседы? Надоело парню быть подлецом, высказался от души…

Как назад вели, Локи даже не помнил, просто ноги переставлял. Удивился лишь, когда сообразил, что он не на втором этаже, где блок № 5, а уже на третьем. Оглянулся – эге! Охрана-то знакомая, уже встречались.

И вдруг понял – живот не болит. И печень тоже, спряталась проклятая игла.

Два-три дня? Так этого же очень много!

– Вашего величества покорный слуга… Прошу извинить, что поздно, в форт очень трудно пробраться. У меня хорошие новости, ваше величество.

Все тот же, громоздкий и крепкокостный. И комната прежняя, и электричество не горит. После первой встречи Локи посчитал, что все подстроено тем же Глистом ради пущей достоверности, но потом крепко засомневался. Зачем? Мысли его тайные выведать? А не слишком ли сложно?

А вдруг этот, с густым голосом – настоящий?

– Коннетабль просил передать, что все идет по плану. Ваш приезд в Баварию готовится. Что касаемо вашего побега, то этим занимаюсь не я, другие. Знаю, что группу подобрали самую надежную…

Прошлый раз в отчете Локи о встрече не упомянул, Глист же промолчал. Тоже пфенниг в копилку. А главное, терять-то по большому счету и нечего.

– А еще, ваше величество, вам про Шекспира просят напомнить. Который «Ромео и Джульетту», значит, написал.

В первый раз Локи пожалел, что он не настоящий Август Виттельсбах. Интересная у парня жизнь! И ценят его, даже в таком аду не бросают. Но если ценят…

– Мне нужно оружие. Сейчас!

Замер, голову в плечи вжав. Что-то будет? Если подстава, то, конечно, пообещают…

Гость сделал шаг вперед, дохнул крепким табаком.

– Возьмите, ваше величество. Семь патронов. В следующий раз принесу еще.

За холодный металл Локи сумел ухватиться только со второго раза, в первый промазал. Вцепился – и сунул под робу, за пояс, к живому телу ближе.

– Благодарю!

И – словно с обрыва, головой вперед.

– Нацисты хитрое дело задумали. Хотят обвинить в измене главных в Германском сопротивлении, прежде всего камрада Пейпера. Будут слухи распространять, может, и документы какие найдут. Пусть им не верят, провокация это. И… И еще…

А вдруг получится?

– Офицер один из «зипо», унтерштурмфюрер Виклих, уж больно старается. Хорошего человека погубил, друга моего Армана Кампо. Разобраться с ним нужно, чтобы неповадно прочим.

Молчание было долгим, тяжелым, наконец, негромко прозвучало:

– Сегодня же, ваше величество.

Вначале он не расслышал, потом не поверил…

Гость поклонился, отступил назад:

– Augustus rex plures non capit orbis!

Пистолет он решился достать только после отбоя, когда блок заснул. Вначале ощупал, потом, осмелев, на матрац положил. Хоть темно, а узнать удалось: Walther PPK, полицейский. Видел такие, даже в руках держал. Оружие Локи, как и всякий уважаемый вор, при себе не держал, но подельщики были не столь щепетильны. Не просто на дело брали, но еще и хвастались, точно дамочка новой сумкой из модного магазина. Полицейский «Вальтер» хвалили: легкий, маленький, безотказный. Чему удивляться? «Быки» с собой плохого брать не станут!

Подарок решил носить при себе. В блоке не спрячешь, слишком глаз много. Не повезет, значит, не повезет.

…Спрятал пистолет за пояс, вытер пот со лба. Теперь можно и поспать, большего уже не сделать. Или…

– Господин Зеппеле! Господин Зеппеле!..

Тот был чýток, проснулся сразу. Локи подошел ближе, для верности оглянувшись по сторонам. Теперь бы все нужные слова вспомнить и правильно расставить.

– Господин Зеппеле! Разговор у меня был, важный очень… В Париже сейчас создают Национальный Комитет этой… Свободной Германии. Нацистам такое не по душе, поэтому они готовят провокацию. Будут через таких, как мы, всякую клевету передавать, чтобы подполье рассорить. Вы осторожней будьте, прежде чем чего писать, трижды подумайте.

Журналист приподнялся на локте.

– Я догадывался. Ничего у них не выйдет, Гиммлер сам себя переиграл.

Улыбнулся:

– Знаете, я убежденный республиканец, с самого детства. Но вы… Вы достойный человек, ваше… господин Локенштейн!

Локи мысленно восхитился. Надо же! За один вечер дважды королем признали!

– Мы убеждены, что наша вера в Бога и наше христианство лучше способны выдержать сильные бури, чем вера и христианство тех, кто слишком цепляется за внешние формы…

Рудольфа Гесса, рейхсминистра народного просвещения и пропаганды, занесло определенно не туда. Мысль, словно чайка в бурю, металась от полузабытых подвигов императора Барбароссы до долины Кулу в далеких Гималаях. Теперь настал черед христианства в его верном, арийском толковании.