Вячеслав Багров - Путь в бездне

— Это ясно, — Грассо закинул ногу на ногу: — Для того, чтобы найти хотя бы одну подходящую пару, надо иметь сотни тысяч штук, а у нас только сотня. Хорошо. Ну, найдешь ты подходящую пару, предположим, и что? Будешь развлекаться — соединять, разъединять? Забавно.

— Нико, они должны взаимодействовать. Вот, например, элементы, которые не существуют дольше долей секунды, за счет чего продолжают жить? Может существует излучение, которое мы не можем регистрировать и оно сохраняет все эти элементы. Ну, это так, мое предположение. Не на клей же их сажали! Мы все перепробовали — и грели и облучали и электромагнитным полем… Искать надо, Нико, искать.

— У «Колеса»?

— Да, у «Колеса».

Они замолчали, глядя друг на друга.

— Нет: — сказал Грассо.

— Да.

— Авантюра. Долго мы там не пробудем — холод и на поиски нужно много часов. Околеешь. Да и где искать-то? Замерзший аммиак долбить? Смешно.

Вяземский молча, выжидательно смотрел на него.

— Смешно, говорю тебе. Даже если не брать вездеходы, а лететь на «Скате». Да, все равно чепуха получается, Вася. Такая мелочь на поверхности не валяется, найти по приборам вообще нельзя — не регистрируют.

Вяземский молчал, только откинулся на спинку раскладного, пластикового стула, ухмылялся.

Грассо задумался.

Он никогда и никуда не спешил, делал все хорошенько обдумав и, по возможности, просчитав все шаги.

Минуты шли.

— Что решил? — спросил его Вяземский.

— Суммарное время полета туда-обратно, час. «Скат» заправлен на половину.

— Этой половины хватит, чтобы слетать до «Колеса» трижды. — усмешка тронула узкие губы Вяземского: — Трижды.

— Если я сказал — «возвращаемся», значит уходим.

— Естественно.

— Где думаешь искать?

— Внутренняя сторона. Где не были. Завтра здесь будет дурдом, только успевай говорить — туда не лезь, это не трогай. Сегодня самое время.

— Летим, — Грассо согласно кивнул.

На его смуглом, слегка вытянутом лице, не было улыбки.

«Скат» — небольшой, транспортный корабль для внутри-планетарного сообщения, только что взлетел со стартовой площадки базы и набирая высоту, увеличивал скорость, в безвоздушной черноте неба Ледовой.

Оба, и Вяземский и Грассо, были одеты в скафандры среднего класса Викинг-7, сидели в креслах, рядом друг с другом, в тесной кабине «Ската».

Свет в кабине был погашен, и лишь огни приборов освещали их лица и верхнюю половину скафандров, призрачным, сине-зеленым свечением.

— Вызываю «Базу-1», как слышите? — Вяземский постарался повернуться в своем кресле к Грассо, неуклюже приподнял правую руку: — Спят уже, что ли?

Зазвучал голос Клиффорда Роберсона:

— Не спим. Что хотел? Все в порядке?

— Все замечательно, Клиф, мы летим.

Было слышно, как Роберсон издал горлом звук похожий на икоту.

— Куда летите? — голос его сразу окрасился недовольством.

— Вылетели пять минут назад, к «Колесу», хотим провести разведку его внутренней стороны.

— Авантюрист! Почему без предупреждения? Что за спешка? И вообще, я бы на твоем месте согласовывал бы…

— Мы здесь работаем или как? Это мое решение как начальника базы. Проведем разведку, вернемся обратно. Думаю к полуночи будем дома.

— Ладно. Будь на связи.

Голос Роберсона умолк.

За лобовым, выпуклым стеклом кабины, внизу под «Скатом», метрах в ста пятидесяти тянулась унылая, темно-розовая поверхность пред ночной Ледовой, справа у самого горизонта, ощетинившегося вдали пиками низких ледяных скал, уже коснулась их вершин маленькая, оранжевая горошина местного солнца. Еще не звезда, но и не планета, Спрятанная уходила во тьму.

Все видимое стало возможно видеть, лишь благодаря включенному адаптеру, который как прибор ночного видения усиливал слабый, ничтожный свет псевдозвезды, отраженный от окружающего людей холодного пейзажа, выдавая изображение, пригодное для человеческих глаз. Также были устроенны стекла скафандров и окна-иллюминаторы в жилых помещениях, вездеходах и кораблях.

Ледовая на треть меньше диаметра Земли, имела равную ей силу гравитации, совершая один оборот вокруг Спрятанной, за двадцать восемь часов.

Слева по борту, километрах в десяти, начиналась горная гряда из замерзшего аммиака, метана и гелия, сразу за ней тянулся гигантский, подобный Большему Каньону разлом во льдах, уходивший в противоположную сторону от летевшего сейчас «Ската» — розово-бурый, с черными прожилками трещин и разломов.

Местное солнце — коричневый карлик, напоследок, перед тем, как уйти за горизонт, слабо освещал бугристую поверхность внизу, а впереди уже обозначилось черными, граненными зубьями гигантское «Колесо».

Шли минуты.

«Скат» приближался к своей цели.

«Колесо» представляло из себя гигантскую, брошенную здесь, кем-то шестерню. Десять километров в диаметре, в ширину «Колесо» имело пятьсот метров, каждый раз поражало воображение своей неуместностью и архаичностью.

— Мда-а. — протянул Грассо, глядя перед собой в лобовое стекло «Ската»: — Сколько смотрю на это — глазам не верю. Хм, шестерня. Анахронизм какой-то. Начало механической эры. Сверхцивилизация и шестеренки.

— Простой способ передачи кинетической энергии. — Вяземский тоже смотрел сейчас на приближающийся артефакт, задумчиво хмурился: — Нелепо, конечно. Хотя рационально. Интересно, что такая махина могла крутить?

«Скат» слабо гудел, летел ровно и мягко.

Черная, зубчатая громада начала быстро расти, увеличиваясь, давая возможность видеть точность своих форм, черных и гладких как зеркало.

— Механизм, с которого его сняли, должен быть фантастически огромен, — продолжал говорить Вяземский: — Тысяча километров в поперечнике, десять, сто тысяч? Может с Сатурн, со звезду? Вот, где видишь реальный масштаб человечества. А, Нико? Цари природы, венцы творения, хе-хе. Научились изготавливать что-то из углеродия МТ, а шуму-то было. Ах, молодцы, ах умники! А вот лежит здесь эта хреновина — из чего, непонятно, как изготовлено, вообще… Была бы возможность я и его бы с собой уволок.

И Вяземский рассмеялся громким, высоким смехом.

— И ведь, оправдала себя наша экспедиция. До ближайшей звезды еще столько лет пилить, а уже доказано, что человечество не одиноко. А? То-то, господа-умники чесаться начнут.

— Две минуты, — сказал Грассо: — С чего начнем, господин философ?

«Колесо» выросло перед ними, сливаясь с чернотой неба, той своей частью, что находилась в тени. Точенные зубья высились, отсвечивали то зеленым, то красным, отбрасывали блики.

— Перелетай на внутреннюю сторону. Держи высоту десять метров. Сбавь скорость.

Черный край шестерни возвышался над истрескавшейся ледяной поверхностью на несколько десятков метров, большая его часть находилась в глубине льдов.