К Брахман - Рождения [СИ]

— Клеандрочка, не злись. Я ж по-отечески. — Масляным голосом заговорил Петр. — Для твоего же блага. Ты ж через несколько часов забудешь все, а мне потом придется изощряться, искать всякие способы, чтоб тебе подсказать. Ты ж свой внутренний голос не слушаешь. И не удивлюсь, что с первых шагов в какую-нибудь историю попадешь.

— Так ты подсказывай громче. — Тут же огрызнулась Клеандра.

— Тебе подскажешь, ты же пошлешь туда, где раки зимуют. Было, проходили с тобой это. Энергетическое истощение в прошлый раз получил, орал, что было мочи у тебя в голове, так твое жаждущее тело только мужикам в штаны и смотрело, а душа на задворках сознания твоего была. До нее ли было? Плоть кипела так, что мне в твоей голове жарко стало, а мозги твои разгоряченные больше напоминали кашу манную из детсада.

— Так мы с тобой и дальше пререкаться будем али указания внучке моей давать? — злобно спросила Клеандра.

— Ну не огорчайся, солнце мое. — Сразу же притих Петр, видя как заводиться его подопечная. — Не надо девочка, а то в злобе подхватишь еще какую-нибудь болезнь. Мамашке лишние заботы, ей и так не подарочек выпал. — Не сдержался и все же сострил Петр.

Соня, вскочив с постели, кинулась к матери, увидав, как та резко откинулась на зад и уселась со всего маху на пятую точку. Поднимая ее с полу и подводя к лавке, спросила что случилось.

— Не понимаю, — забормотала старуха, — что же я не так сделала.

— А что такое мама?

— Странно, мы говорили с Катериной, но тут откуда-то в нашу беседу влез мужской голос. Не понимаю. — Удивленно поглядев на дочь прошептала старуха.

— Мам, какой еще голос? — Испугано спросила Соня.

— Похоже, Петр.

— Какой еще Петр? — Не унималась дочь.

— А, такой! — Мать ткнула пальцем в потолок.

— Ой! — Охнула Соня. — Неужели ты слышала глас самого Петра, помощника Господа?

— Похоже на то. — Так же шепотом ответила бабка. — Да самое главное они с Катериной пререкались. Представляешь, она с самим Петром спорила! Вот так дочка. Ой, боюсь, что наша Клавдия не совладает с ней.

В этот момент ярким серебристым светом вспыхнула шкатулка, как бы призывая к себе.

— Постой дочка, зовут меня. — Бабка скоро поднялась с лавки и быстро подошла к алтарю. Соня сидела не шевелясь, во все глаза уставившись на мать. Бабка склонилась над алтарем и быстро зашевелила губами.

— Доброе утро, Николай Степанович. — Поздоровалась, проходя мимо доктора, молоденькая медсестра. — Что-то вы сегодня рановато.

— Да вот хотел до обхода в детскую к Светлане Ивановне зайти. Вы не знаете, она пришла уже?

— Видела, здесь она, ни свет ни заря пришла. Что-то у нас в больнице изменилось, вам не кажется, Николай Степаныч? Не могу понять. Недавно, да наверно еще и получаса не прошло, как медсестра с детской тут такого наговорила, что мне кажется ей в отпуск на отдых нужно. Это ж надо такому померещиться.

— А что стряслось-то? — Заинтересовано спросил доктор.

— Да вы лучше сами сходите. Светлана Ивановна вам и расскажет, она все слышала.

— Спасибо, Зиночка. — Поблагодарил доктор, выходя из раздевалки.

Ну и ну, что ж это за ребенок такой. — Подымаясь по лестнице, думал Николай Степанович. — В нашем провинциальном городке такой переполох устроила эта Черенкова. Приоткрыв дверь и заглянув внутрь, он встретился взглядом со Светланой, она приглашающим жестом махнула ему рукой. Закрыв за собой дверь, доктор подошел к кроватке ребенка, у которой стояла Света.

— Вот, посмотрите на эту девочку. — В кроватке лежал ребенок ничем не отличающийся от остальных детей и мирно посапывал. Разглядывая ребенка, доктор ничего противоестественного не заметил.

— И что? Спит девочка.

— Вы правы, она спит, но вы посмотрите на глаза.

— Что, глаза? — Не понял врач.

— Как что! Открыты у ребенка глаза!

И только теперь Николай Степанович понял, в чем был переполох ночной сестры.

— Скажите, как может спать ребенок с открытыми глазами, ведь это же противоестественно. Вы со мной согласны?

— М… да. — Почесывая свою реденькую бородку, призадумался доктор. — Что-то с ребенком не в порядке, это точно. Слушайте, а может она не спит? — Как-то не совсем уверено сказал доктор.

— В том то и дело, Николай Степанович, что спит. Я полностью ее обследовала, все признаки сна присутствуют, кроме открытых глаз. Смотрите, она во сне за нами наблюдает, вам не кажется? Смотрит на нас, как лучом прожигает. Слушайте, а вы слышали, мне это ночная сестра сказала, что роженица у нас внучка Зимородихи.

— Какой Зимородихи?

— Ну той, что на Добровольной живет. Слыхивали, небось, что чуть ли не все болезни лечит, все бабы, да и мужики в тихую бегают, когда, говорят, ни один врач лечить не может. Сама я, правда, не была, но наслышана о ее способностях.

— И что, вылечивает? — С сарказмом спросил Николай Степанович.

— А вы зря так. — Обиделась Света. — Сама не видела, но мать говорила, что нет такой болезни, которую бы старая Зимородиха не вылечила. К ней с далече люди приезжают. Нам бы не посмеиваться надо, а изучать таких.

— Не обижайтесь, Светлана, — усмехнулся доктор, похлопывая ее по плечу. — Это, я вам честно скажу, от страха.

— Да ну. — Недоверчиво посмотрела на всеми уважаемого доктора молодая врач. — Вы надо мной смеетесь.

— Да нет же, правду говорю. Вы знаете, вечером пришел с работы домой, а у меня с головы все не выходят слова, сказанные этой Черенковой, мол, бабка сказала, что в двенадцать часов рожать. Ну, вы понимаете, получается я врач с тридцатилетнем стажем, а мне молодуха говорит, когда рожать, и, самое главное, в точку. Ну не смех ли? Вот я и думаю, что все, пора на пенсию.

— Ну, ну, это вы уж слишком. — Взяв врача за руку сказала Света, я думаю мы с вами еще не один год будем вместе работать, а с Зимородками, я вам так скажу, от них всего ожидать можно, так что быстро полечим и забудем, и все будет как прежде.

Успокаивающе продолжала Светлана. Только было не понятно, кого она больше успокаивает доктора или все же себя. Николай Степаныч пристально посмотрел Светлане в глаза, она не выдержала взгляда и отвернулась, понимая, что все равно, так как прежде уже не будет, и, сколько бы она не работала, постоянно станет вспоминать эту непонятную девочку. Так уж заведено, что все неизвестное к себе притягивает и желает быть разгаданным. Так уж устроен человек. И, если ты не сумеешь проникнуть в эту тайну, то помнить об этом как об удивительном будешь до конца своей жизни.

— Что-то мы с вами заговорились. — Нарушив тягостное молчание, сказал доктор. — Пора работать, а то нас уволят как злостных лентяев. — Пошутил доктор. Светлана улыбнулась.

— Да уж, пора.

И они быстро покинули детскую. Каждый почувствовал в этот момент, что оставаться там не очень хочется, но признаться себе в этом никто не желал. В суете рабочего дня никто больше не вспоминал об удивительном ребенке, каждый старался уйти от этой темы. Но в обед, зайдя в свой кабинет и усевшись на стул, Николай Степаныч вновь вспомнил о малышке. — Нужно все-таки поговорить с этой Черенковой. Размышлял он. — А что это даст? И что я спрошу, вы или ваша бабка случайно не волшебницы? Да уж, старческий маразм.