К Брахман - Рождения [СИ]

— Соня, ты чего так кричишь, аль приснилось что? — Тут же кинулась к ней старуха.

— Ой, страшный сон приснился. — Все еще пытаясь стряхнуть остатки неприятного сна, сказала Соня. — Что-то мне тревожно, надо Клавдию проведать, как бы там чего не стряслось.

— Страшного ничего не стряслось, я бы узрела, а сон мне свой расскажи.

Соня мигом пересказала сон.

— Да… — задумчиво, после некоторого молчания, протянула бабка. — Вот тебе Соня еще одно доказательство того, что нас ожидает. Даже на небесах предсказать не могут. Но будем надеяться на наше вечное авось, глядишь, может и пронесет. Ладно, подымайся, пора тебе в больницу, посмотреть что там и к чему. Может, чего Клавдии надобно принести, да и к Федору загляни. Сегодня у него выходной, гляди и переговоришь, авось послушает.

— Ой, мам, ну сколько мы уже говорили. Видишь, как уперся. Домой ребенка везти будет и все. Захотите, говорит, проведать приходите. Ты его тоже пойми, он же отец. Ну как люди посмотрят на него, когда он дите, первенца своего, к двум старухам повезет. Он мне так и сказал, мол, не хочу, чтоб люди засмеяли. Это что же, говорит, при живых родителях ребенка на воспитание двум старухам с предрассудками оставить. Хватит мне Клавдии. Вон, по любому поводу, а что бабка скажет, вроде своего ума нет. Живем в стране, где всеми ударными темпами к… как его, слово-то такое мудреное, все забываю.

— Вот-вот. Прав твой зятек, что темные старухи, если ты даже не помнишь, что при комунизьме живешь. Соня, ну заучи ты его что ли, а то даже мне за тебя стыдно.

— Мам, ты не так понимаешь. Клавдия мне растолковывала, что к комунизьму мы идем, еще к нему не пришли, а вот живем мы при сализму, нет при социлизму, вот при социлизме мы живем, понимаешь?

— Ой, дочка, оно может и так, да вот Бога что в твоем социлизме нет, что в комунизьме. А как они жить без Бога в душе и без Царя в голове дальше будут, как раз только Отцу нашему небесному и известно. И как он допустил этих нехристей дьявольских на землю? Мабудь, в командировке був, вот тут и воспользовались души черные да окаянные. Говорила Катерина матери, что страшные времена наступят и разуверяться в Бога, и будет гоненье на люд верящий. И придется им молиться, спрятавшись, да почитать Бога молча. Вот и дождались.

— Ну, мам, это вы зря. Тут Клавдия сказала, что может нужно новому ход дать. Это мы все по старинке, а молодежь по-своему жить хочет, свои праздники иметь. Вон смотри, на площадь выходють и каждый показывает что у него лучше, чем у соседа.

— Это как? Что, перед соседями хвалятся?

— Вот, мама, говоришь, что я темная. Ты когда из дому выходила?

— А зачем? Кому я понадоблюсь, так те сами приходють. А кто приходит, сама видела?

— Ага, тихонько, да все по ночам, чтоб не углядели остальные.

— Говорят, у них за это с партии выгоняют, вот они и бояться, а шо им та партия дает, ума не приложу.

— Да ты чего, не знаешь?! Их партеец, говорят, что царь в Расее со своими придворными, им все в первую очередь. К себе они тоже не всякого примут. Вон Федьке-то отказали.

— Чего это ему отказали?

— Дак, сказали, что с несознательными породнился, мол, значить не достоин.

— Это что ж он натворил? Мне почему не сказали?

— Ой, мам, ничего он не натворил. Просто женился на нашей Клавдии.

— Дак мы значит несознательные и для их комунизьму не годимся, так что ль получается?

— Видно так. — Вздохнула Соня. — Клавдия просила тебе не говорить, лишний раз расстраивать не хотела. Вот Федька после этого собрания и взбесился, говорит, предложили ему как образованному и верящему в коммунистическое будущее бросить и отказаться от несознательных элементов, и ему партия простит ошибку, мол, она, то есть, партия, все понимает, что молодой еще, неопытный и на первый раз простит. А он отказался. Сказал, что любит нашу Клавдию. Потому теперь он у нас как все, беспартийный.

— Соня, а что наш Федька так коммунистом хочет стать?

— Мам, я не знаю, но Клавдия говорила, что если он станет коммунистом, так там и на работе повышение получит, и квартиру им дадут в первой очереди, мол, все лучшее коммунисты получают. А он теперь так и будет долго в инженерах простых сидеть, как несознательный элемент.

— Значит, Соня, нужно получить их пропуск, а то, не дай Бог, без него Катерину в люди не выведем. Сама ведь сказала, что без него ты человек второго сорта будешь, я то знаю что скоро все от этого открещиваться стануть а пропуска этого стыдиться будуть, как сечас в церковь ходить и в Бога верить, да только учиться ей всеодно прийдеться при этой самой власти бандюг иноверцев, покарай их господь, отщепенцев этаких.

— Ну и как ты это сделаешь?

— Есть тут у меня задумка. Помнишь давеча на днях, дама вся замотанная приходила?

— Та, с которой ты даже встретиться не захотела?

— А что с ней, нехристью, встречаться. Она только на нашей улице показалась, а я уже знала, что ей нужно. Бог ей дитяти давать не хочет. Везде дамочка побывала, вот и до меня добралась. Да душа у нее черная. Муж ейный в нашем городе самый первый человек. А детей у них нет, вот он ей и сказал, мол, не будет детей, мне партия даст добро на развод. Вот она и бегает кругом. А куды им дите. И так заполонили отродьями окаянными все вокруг, вот я и отказала.

— А теперь-то как? Ты ж отказала.

— Она придет, Сонечка, я знаю. Потянет ее просить еще раз, вот мы и поменяем этот, как ты говоришь, билет в их светлую жисть на дите для нее.

— Ой, мама, как-то это не по христиански-то получается.

— Знаю. Что ж, буду просить прощения, да только это и в его интересах. — Бабка подняла палец к потолку. Соня машинально посмотрела вверх. Надо ж как-то помогать Катерине. Уж коли нам приходится жить в таком обществе, будем жить пока по их законам. Выходу нету. Ну да ладно, заболтались мы с тобой, давай собирайся, да гляди, Клавдии не слова, а то они опять со своим Федькой все испортят, знаю я их.

Влад и Куман, повесив головы, плелись по черному царству. Каждый думал о предстоящей поездке в Запределье сватами к Черной Анис. Под ногами поднималась и тут же осаживалась пыль. Время от времени тишина нарушалась воплями новоприбывших с подземных катакомб. На это никто не обращал внимания, привыкаешь ко всему, как-то выразился один земной философ, по ошибке прибывший не в тот пункт назначения. Когда разобрались, то забрали его домой. Вот только и остались слова его умные.

— Куман, — нарушил молчание Влад. — Ты как думаешь, а вдруг она откажется выйти замуж за нашего осла?

— Ну ты думай, что говоришь. Тут ведь кругом уши. Забыл, где находишься и о ком говоришь? Захотел в разнорабочие в горячий цех? Но тут тебе как на земле тариф по горячей сетке не сделают и молоко за вредность не дадут, и вообще, мне твою голову второй раз совсем примерять не хочется, так что живи по понятиям.