К Брахман - Рождения [СИ]

В воздухе от взмаха руки сатаны возник свиток, с каждой секундой знаки на нем пылали все ярче.

— Читай!

Перепуганный Азазело попятился, но подняв глаза и встретившись взглядом с хозяином, быстро опустил взгляд и посмотрел на горящие знаки. Пробежав глазами первую строчку, он пробубнил:

— Нота протеста государства Запределья, начала всех начал.

— Вот именно, урод, ты не ошибся, из Запределья. Нота протеста, в которой говорится, что «некие души проникли на территорию их государства под видом сватов и, споив состоящих на службе по охране границы воинов, устроили пьяный дебош, не прекращавшийся на протяжении всего времени находящихся там индивидуумов. Но, не ограничившись этим, они втянули в свои гнусные, развратные, пьяные делишки принцессу Анис, оскорбив тем самым правителя всего оного государства, отца ее. А наивной девушке, опоенной горячей жидкостью зеленого змия, наобещали при этом золотые горы, что ее введут в высший свет царства сатаны, где ее ждет, не дождется жених, царек астрала Азазело. После всего этого напоенную дочь Хаоса оттащили в замок, где и пытались совратить. Но благодаря неусыпности ближайших помощников акт совращения был остановлен. А посему в своем предписании и по личной инициативе заявляю, что ваши разведчики в лице сватов были выдворены восвояси. Наши требования таковы:

1. в трехдневный срок опозоренная невеста, то есть моя дочь Анис, должна стать женой вашего царька Азазело;

2. ввести мою дочь в подобающее для ее высокого происхождения общество, а значит приближенное к твоему, сатана, величеству…» — Ясно тебе, что в этой ноте написано? — Шипел яростью владыка ада. — К моей персоне добрый батюшка опозоренную дочь пристроить хочет, а ты, недоумок, мужем на века бородавчатой красавицы станешь. Допер, тугодум, какие последствия ты нам приготовил, благодаря твоей с Анис сделке?

Прибитому Азазело сказать в свое оправдание было нечего. Он уставился на камни, основательно протертые в некоторых местах многими стоящими здесь до него. В канцелярии повисла гнетущая, вязкая тишина, готовая в любой момент засосать и напрочь связать все чувствительные члены, так, что освободиться будет уже не возможно. Молчавший до этого Андромелих улучил минуту и как-то пугливо произнес:

— Может, мы его к невесте в Запределье отправим и делу конец? А его вотчину другому передадим, у меня здесь есть на примете один…

Но договорить ему так и не удалось, под злобным взглядом сатаны канцлер осекся и замолчал. Услыхав, куда дует ветер, Азазело резко выпрямился и закричал, словно ему собираются тупым ножом отнять руку.

— Караул! Наших бьют! Измена! Я самый достойный и преданный делу дух, а меня как последнюю шавку великий канцлер хочет сделать стрелочником! Не позволим умереть свободе! — Ползая в ногах сатаны, орал перепуганный Азазело. — И это за все мои вековые труды, за всю мою преданность?! Подсидеть меня хочешь, — подбежал он к стоящему и наблюдавшему весь этот спектакль Андромелиху, — мое место кому-то приготовил и взятку взял! Случаем, не эта накидочка тебе за мое местечко предназначена? А?!

Взбешенный канцлер пытался вырвать свою накидку из рук ополоумевшего божка, но это ему не удавалось, так как Азазело, ухватившись железной хваткой, продолжал дергать своего обидчика и орать.

— Значит, решил одним выстрелом двух зайцев убить?! Да ты, урод долговязый! А вот это ты видел?! — Ткнул он очумевшему канцлеру прямо под нос сложенный мохнатой рукой кукиш и потряс им. Последний решил, что с него достаточно, и, не долго думая, поднял свою похожую на кувалду конечность и что есть силы приложился прямо между рог ничего неожидающего Азазело. Такого хода от сдержанного и всегда безразличного к любым критическим ситуациям канцлера, тот не предвидел. Моментально наступила тишина, только звук упавшего как мешок тела нарушил безупречное спокойствие.

— Вот так. — Потирая ушибленную конечность, проговорил удовлетворенный Андромелих.

Не принимавший до сих пор участия в столь конкретных переговорах сатана с усмешкой наблюдал исход со стороны. Только теперь, видя что его поданный лежит без движений или хотя бы поползновений, он подошел к распростертому Азазело и, ткнув копытом, произнес, глядя на канцлера:

— Ну, прям Тайсон, одним ударом и в нокаут. Ты, дорогой мой, если таким способом решать наши дела будешь, то за столом переговоров только мы с тобой сидеть и останемся. Я понимаю, что и такие меры нам нужны, но в данный момент большой необходимости я в этом не видел. Пускай бы выпустил пар, а ты сразу в харю. Гляди, молва пойдет, что у нас хватают, да без суда и следствия, вот так одним махом на переделку. Ты где этого набрался, а? Гляжу замашки у тебя как у вновь прибывшего, как его, грузина этого, Сталин, кажется. А ведь прав видно Азазело, не ему ли ты место взамен на новые действенные методы пообещал? Вот посмотри, пять минут назад к тебе зашел полноценный фрукт, а что ты с ним сделал? Взял нам женишка подпортил. Ему невесту через сутки встречать, а ты ему остатки мозгов вышиб.

Пройдя мимо канцлера, сатана направился к креслу, где минутой раньше до разыгравшийся драмы восседал хозяин канцелярии Андромелих. Посмотрев на лежащего Азазело, властитель Присподней зло бросил Андромелиху:

— Ну чего уставился? Сам отправил сам и возвращай. А то только зря время теряем. Может, ему в отключке эротические сны снятся, а мы должны тут сторожами стоять, ожидая пробуждения еще одного идиота.

Выслушивая упреки своего хозяина, Андромелих понимал, что совершил промах, и, пытаясь как-то оправдать свои действия, начал бормотать, что, мол, плохо спал, кошмары снились, и что все неудачи последнего времени привели к столь плачевным результатам…

— Ты мне тут брось демагогию разводить, — прервал его излияния сатана, — если не справляешься со своими обязанностями, то давай дуй в отставку, найдем замену.

Вольготно развалившись в кресле, хозяин положил копыта на стол, которым так дорожил канцлер, сдувая с него даже незаметные пылинки. Уж очень дорогой антиквариат, несколько веков назад приобретенный хозяином кабинета при очень странных обстоятельствах. Увидав такое кощунство, Андромелиха даже перекосило, но, сдерживая порыв, он молча попытался привести в чувство Азазело. Ухмылка на роже Сатаны говорила, что от его взгляда не ускользнуло выражение лица канцлера. Он, как и все остальные, знал маленькую слабость оного к этому произведению искусства, и, получая еще больше наслаждения от страданий Андромелиха, поерзал копытами по гладкой, почти зеркальной полировке стола. Канцлер, видя столь кощунственное издевательство над объектом своей страсти, стал изо всей силы трясти бесчувственного Азазело, вымещая всю свою злобу на несчастном. Видимо, усилия увенчались успехом, и лежащий начал подавать все признаки возвращения.