Кэт Фоллз - Нелюдь [litres]

– Если он начнет приставать к тебе, зови на помощь, – ехидно сказал охотник.

Эверсон бросил раздраженный взгляд через плечо:

– Этого она может не бояться.

– Почему нет? – спросил Рейф. – Разве она не хорошенькая?

– Нет, я… Да заткнись ты!

Поднимаясь по лестнице, мы слышали смех Рейфа.

В шкафу в коридоре нашлись полотенца, но большая часть была изъедена мышами до дыр. К счастью, в самом низу стопки нашлась пара пригодных к использованию. Эверсон зашел в детскую комнату с двойными кроватями и стоял, вытирая грудь и руки с такой силой, словно хотел содрать верхний слой кожи. Мне трудно было его винить. Любой, кто вырос с западной стороны стены после великого бегства, с детства учился избегать инфекций. Прямой контакт с кровью – нет, нет и еще раз нет. Даже если это была птичья кровь. Что, если Рейф ошибся насчет собак? Если хоть одна из них была больна, слюна зараженного животного могла попасть в кровь индейки.

– Давай я вытру тебе спину, – предложила я, забирая у него полотенце. Мало ли, он мог не вытереть спину до конца, к тому же это занятие отвлекало меня от воспоминаний о том, что нас только что едва не съели. Для меня это был уже второй опасный момент за день. Что я вообще делала в этой Дикой Зоне? Мне явно было не место здесь. Была бы я сейчас дома, раздумывая, что лучше – сделать домашнее задание или отправиться в кино с Анной. Внезапно мне до боли захотелось увидеть ее. Если я не вернусь домой, Анна никогда не узнает, что случилось со мной. Сомневаюсь, что директор Сперлинг посвятила бы ее в наш договор.

– Спасибо.

Голос Эверсона спугнул мои мысли. Он попытался повернуться ко мне, но я остановила его, положив руку на плечо. И вдохнула, пытаясь успокоиться и вглядываясь в широкую спину передо мной. Мускулы перекатывались под гладкой кожей, не поврежденной страшными зубами вивлингов. Я провела пальцами по его спине, но на ней не было ни малейших следов порезов или повреждений, через которые вирус мог бы проникнуть в кровь.

– С тобой все в порядке? – обернулся Эверсон.

Я моргнула, внезапно осознав, что стою почти вплотную к полуобнаженному парню. Краска залила мои щеки.

Я быстро кивнула, потуже стянула волосы в хвосте и подошла к шкафу для одежды.

– Может, здесь найдется что-нибудь, что ты сможешь надеть, пока будут сохнуть твои штаны, – сказала я, распахивая дверцы. Скорее всего, найти что-нибудь подходящее по размеру было бы нетрудно. Он был высок, но вовсе не такой гигант, как описывал его Рейф, – по крайней мере, по западным меркам. Правда, на Западе не было проблем с едой и хорошей медициной.

Внезапный громкий стук заставил меня вздрогнуть.

– Это Рейф, – успокоил меня Эверсон. – Он прихватил топор и поднялся на второй этаж, пока ты искала полотенца.

Двинувшись на звук, я обнаружила Рейфа в соседней спальне, где он рубил на куски комод, одежду из которого вытащил и бросил на пол. Я присела на корточки и принялась рыться в куче вещей, используя фонарик, – мне не хотелось случайно залезть рукой в гнездо какого-нибудь грызуна. Но вся одежда, майки и свитера, явно принадлежала маленькой женщине. Я подняла одну майку и осторожно понюхала ее. Мои ноздри наполнил запах кедра. Ну что ж, для старых вещей совсем неплохо.

Повесив майку на плечо, я принялась осматривать большую двуспальную кровать. Кровать оказалась пыльной, но вполне целой. Посветив на потолок, я увидела, что он провис и покрыт пятнами от протечек. Оставалось только надеяться, что он не рухнет ночью нам на голову.

– Может, я разведу огонь? – сказала я.

Рейф замер с топором в руке:

– Ты что, умеешь это делать?

Я бросила на него ядовитый взгляд и нагнулась за досками, которые он нарубил:

– Не забывай, я все-таки дочь Мака.

Спички я нашла внизу и без малейших проблем разожгла в камине огонь. Пляшущее пламя заставило тени отступить в углы комнаты. Я придвинулась ближе к огню, наслаждаясь теплом и приятным запахом горящего дерева. Через несколько минут Эверсон спустился вниз, держа в руках мокрую одежду. На нем были мешковатые спортивные шорты, которые он откопал где-то в доме. Он развесил одежду на стульях возле огня и уселся возле меня на полу.

Когда он оказался рядом, я внезапно ощутила себя грязной и помятой, как старое кухонное полотенце. Я не умывалась с прошлого дня. Надо было хотя бы плеснуть воды в лицо, когда мы были у озера.

Что за странная мысль пришла мне в голову: умываться, пока Эверсон смывал в озере кровь с одежды? Мой отец находился неизвестно где, мы остановились на ночлег в Дикой Зоне, а я внезапно захотела умыться на тот случай, если этот парень обратит на меня внимание? Судя по тому, как он сидел, уставившись в камин, этого можно было не бояться. К тому же в моем грязном состоянии было и определенное преимущество, поскольку теперь я официально стала добытчиком, а это занятие требовало, чтобы тебя как можно меньше замечали – особенно патрульные. Особенно патрульные с широкими плечами и красивыми руками.

Эверсон вдруг встал и подошел к покрытому пылью столу.

– Ты не помнишь, какие штаммы вируса были в Молине?

– Ты имеешь в виду разные виды зверолюдей, живущих там?

Он перестал рыться в ящиках стола и глянул на меня:

– Зверолюдей?

– Это человек, зараженный вирусом «Ferae», когда болезнь еще не вошла в третью стадию, – объяснила я, вспомнив, как доктор Круз описывал разные стадии развития болезни: инкубация, мутация, психоз.

– Хм, а это хорошо, что мы можем различать разные стадии. – Эверсон вернулся на свое место рядом со мной, держа в руках блокнот и карандаш. – Я хочу составить список всех штаммов, которые мы до сих пор видели.

– Хорошо. – Я рассказала ему обо всех зверолюдях, которых видела в Молине, начиная с Сида.

Пламя потрескивало в камине, Эверсон просил описывать ему зверолюдей, если они явно были заражены, но я не была уверена, что это было за животное. Спустя какое-то время, когда я не могла больше ничего вспомнить, он сел за стол и принялся составлять приблизительный список возможных штаммов на основе моих наблюдений.

Я уже достаточно согрелась, поэтому зашла за дверь, сняла грязную форменную рубашку патруля и надела черную майку, которую нашла в комоде. Эверсон с головой ушел в работу, а Рейфа нигде не было видно. Я провела лучом фонарика по стенам, увешанным семейными фотографиями. Здесь были портреты целых поколений, начиная со старых, цвета сепии, фотографий дедушек и бабушек до современных цифровых снимков всей семьи, собравшейся на веранде этого дома. Отец, мать и трое детей.

Я смотрела на эту семью и чувствовала, как нарастает внутри боль. Вряд ли им удалось пережить эпидемию. Я прошла в главную комнату и быстро просмотрела почту, сваленную грудой на столе. В основном там были счета, но потом я наткнулась на старую газету и, открыв ее, увидела заголовок восемнадцатилетней давности: «Остановить чуму не удалось».