Андрей Лазарчук - Целое лето
- Название:Целое лето
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2018
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Лазарчук - Целое лето краткое содержание
Целое лето - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Он приоткрыл дверь. Маша вошла. Окинула взглядом всех, скопившихся в коридоре.
— Ну, здравствуйте! — сказала она чрезмерно весело. — Я — мать вот этого охломона. А вы?..
— Мам, — сказал Глеб. — Тут такое дело… Бабушка умерла. Только что позвонили… Пойдём, а?
Маша ахнула и прижала ладонь к губам.
— Ты это… заходи вообще-то, — сказал Степан Григорьевич. — Раз не сейчас, то потом. Надо бы обсудить… ну…
Маша кивнула. Теперь глаза её были испуганные.
— Я зайду, — выдавила она и быстро вышла.
Глеб устремился за ней.
— Что он вам говорил? — спросила Маша, не оборачиваясь.
— Много чего, — сказал Глеб. — Чего ты не говорила.
— Понятно. Значит, так: едем в больницу, там всё решаем, и потом надо постараться просочиться из города, завтра будет уже поздно.
— Что значит — просочиться?
— Город закрыт. Оцеплен. Выезда нет. Но я не думаю, что они сегодня успеют заткнуть все щели…
— Слушай. Я не… не побегу. А как же остальные?
— Ты не понимаешь, — сказала Маша. — А я не знаю, как объяснить. В общем, тебя нужно отсюда вытащить — кровь из носу. Даже не потому, что ты мой… наш… Нет, и это тоже, но…
— Мам, перестань. Некрасиво.
— Наплевать. Ты уже, наверное, много знаешь, отец говорил…
— Ты его видела?
— Видела, видела. Так вот, тебе и Сизов, наверное, кое-что объяснил, и сам ты до многого докопался. Но одной вещи ты не знаешь: почему мы тебя должны беречь, как не знаю что…
— Так почему?
— Потому что ты, скорее всего — последняя надежда Земли…
Первыми захваченными оказались водитель автобуса Миронов Дмитрий Анатольевич по прозвищу Лётчик (за присказку «Ну, полетели!») и дворник-киргиз Тариэль Жапаров. Лётчик торопился в гараж, дворник подметал тротуар. Они встретились перед памятником Неизвестным пионерам; дворник ещё успел увидеть, что лицевая часть постамента разбита вдребезги, и обломки фальшивого гранита валяются на приличном удалении — как будто по памятнику саданули из пушки. Он покачал головой, перехватил метлу — и тут его словно ударили в лицо чем-то мягким, но очень тяжёлым…
Лётчик увидел, как что-то вспыхнуло сиреневым светом, и дворник повалился навзничь. Он бросился к нему, вторая вспышка ударила по глазам — и всё исчезло.
Первым поднялся дворник. Лётчик тоже заворочался, встал на четвереньки, потом на колени.
— Это красивая местность, — сказал дворник. — Я — Треугольник сто четырнадцать.
— Это красивая местность, — подтвердил Лётчик. — Я — Семиугольник двести семьдесят шесть. Какой у нас план?
— Пока вживаемся в носителей. Нужно как-то приманить сюда других.
— Понял, — сказал Семиугольник.
Я, стараясь не шуметь, бродил по комнате, дотрагивался до разных предметов, брал их в руки, ставил на место и тут же забывал, что это было. В голове было пусто. То есть, наверное, я напряжённо думал, но — обо всём сразу, и потому возникал «белый шум». Ничего, мозг справится сам, надо ему только разрешить…
Потом я обнаружил себя у книжных полок. Их когда-то смастерил Симин муж из дубовых досок. Полки эти были на века. Я стоял и держал в руках переплетённую подшивку журналов. Это тоже он переплетал. Переплетал он хуже, чем делал полки, да какая разница? Это были журналы «Пионер» за шестьдесят восьмой год, номера с первого по шестой…
Я пальцем провёл по неровному обрезу страниц, ища обложки. Наверное, вот эта… Но открывать не стал. Лучше сам вспомню. Так… ну-ка…
Вообще-то номера поступали нам с некоторым запозданием — майский пришёл, скорее всего, в июне. Сейчас же деле в моём портфеле лежал номер апрельский — со стихами Ахматовой, которой мы тогда и не знали совсем, да и стихи впечатления не произвели… ну-ка, напрягись… «Смуглый отрок бродил по аллеям у озёрных крутых берегов… вру: у озёрных глухих берегов… и столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов… там лежала его треуголка и растрёпанный том Парни…» В те времена — ни уму, ни сердцу. Другое дело: «Один судак, большой чудак, который жил в реке, умел молчать на чистом французском языке. Его просили все вокруг — жуки и трясогузки: «Ну помолчите, милый друг, немного по-французски…» То, что надо! Но главное, конечно — и из-за чего я притащил журнал в школу — было продолжение романа «Гости с Миона». Про космических пришельцев. Про хороших и добрых пришельцев и про плохих иностранных шпионов и политиков…
Буквально на следующий день это уже как-то не читалось. Вернее, читалось, но с нехорошим смешком.
Я открыл журнал. Он раскрылся как раз на «Гостях», бумага всё помнила…
«На рельсах ракетодрома стоял исполинский аппарат причудливых очертаний. В сущности, это были три похожих друг на друга, но различных по величине летательных аппарата — нечто среднее между ракетой и самолётом. Они помещались один над другим…»
Я пролистал немного назад — и вдруг на пол выпал сложенный листок. Я присел на корточки, поднял его, развернул.
Строчки — и под ними аккорды. Я тогда хотел научиться играть на гитаре, приставал к Феде Киселёву… Он был отличным гитаристом, но, наверное, никуда не годным преподавателем. А может, его нервировало то, что он ничего не помнил о дне вторжения, а я помнил всё. Несколько уроков он мне попытался дать, но потом заявил, что я ни на что не годен и на моих ушах плясали румбу африканские слоны. И изобразил эту румбу…
Так я и не научился играть.
А может, пытался начать сразу с очень сложного. Ну, сами посудите: «В этой роще берёзовой, вдалеке от страданий и бед, где колеблется розовый немигающий утренний свет, где прозрачной лавиною льются листья с высоких ветвей…» Наверное, это была уже осень, «Доживём до понедельника» вышел в августе — одновременно с танками в Праге… «…За великими реками встанет солнце, и в утренней мгле с опалёнными веками припаду я убитый к земле. Вскрикнув бешеным вороном, весь дрожа, замолчит пулемёт. И тогда в моём сердце разорванном голос твой запоёт»…
Здесь записанное стихотворение кончалось, но я помнил его до конца. Я вообще многое помню из Заболотского…
И над рощей березовой,
Над березовой рощей моей,
Где лавиною розовой
Льются листья с высоких ветвей,
Где под каплей божественной
Холодеет кусочек цветка,—
Встанет утро победы торжественной
На века.
Как хотите, а меня и сейчас пробило на мурашки по спине. У хороших стихов есть такое свойство…
Высока земли обитель.
Поздно, поздно. Спать пора!
Разум, бедный мой воитель,
Ты заснул бы до утра…
И тут зазвонил мой телефон. Я посмотрел. Это был телефон Артура, на котором я оставил единственный свой номер. Я принял звонок. Несколько секунд там молчали. Потом ровный голос — а у неадаптировавшихся десантников именно такой вот ровный невыразительный голос, они научаются быстро, но не сразу — сказал… нет, не то, что я ожидал, не «Это красивая местность», а:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: