Георгий Ефремов - Из железного плена

Позавтракав, Ивашов откатил столик к двери и снова прилег да кровать. Кофе взбодрил его. Нестерпимо захотелось действовать, работать. Но Александр лишь сильнее стиснул зубы и прикрыл глаза. Этим вынужденным безделием и одиночеством его не сломить!

Снова и снова прокручивал он в памяти события последних дней. Снова сознание собственного бессилия холодило грудь и вызывало приступы отчаяния. Как же все эго могло случиться?

Восьмая рабочая комиссия Международного Комитета по внеземным цивилизациям при ООН закончила своё заседание глубоким вечером. Последним был заслушан доклад доктора физико-математических наук Ивашова Александра Константиновича. Впечатление, произведённое выступлением советского учёного, было подобно бомбе. Тишина, полминуты висевшая в зале, взорвалась громом разноязычных голосов. Большинство присутствовавших на заседании научных работников вскочило с места и, нарушая заведённый порядок, выкрикивало поздравления… Возгласы недоумения и восторга, плохо маскируемой зависти и открытой радости наполнили помещение. Ивашов стоял спокойно, доброжелательно прищуренными глазами наблюдая за бурной реакцией зарубежных коллег. Что-то горячо жестикулировал представитель Италии, восторженно размахивал руками кениец, несколько представителей Латинской Америки неистово спорили друг с другом, с невероятной скоростью произнося слова и время от времени показывая на него, Ивашова. Председательствующий на заседании известный индийский астрофизик доктор Дадабхай Наорджи безуспешно пытался восстановить порядок. Хотя каждому было ясно, что в таком шуме Ивашов не сможет ответить ни на один вопрос, все спешили поделиться своим мнением с соседом или выкрикнуть приветствие коллеге из Советского Союза.

Обводя взглядом гудевший зал, Александр вдруг встретился глазами с профессором Принстонского института перспективных исследований Фрименом Хиллом. Американец разглядывал его пристально, чуть нахмурившись и плотно сжав губы. Представитель госдепартамента США Лон Дэвнс Клюсс шептал ему что-то на ухо. Но Хилл отрицательно мотнул головой. Взгляд профессора из Принстона словно ледяной водой окатил Ивашова, и он поспешно отвел глаза дальше, туда, где лица светились откровенной радостью и ожиданием.

Последовавшая вслед за выступлением советского ученого пресс-конференция длилась более трех часов. Бесконечные вспышки фотоблицев, вопросы, кинокамеры, магнитофоны, внимательно следящие за каждым его словом, за каждым движением людей… Все это сплелось в продолжительный спектакль, где ему отводилась главная роль, и он играл ее с уверенной улыбкой, лишь слегка прищуриваясь от внезапных фотовспышек.

…Неужели наконец земляне обрели в космосе братьев по разуму? Как советский ученый расценивает возможность научно-технического контакта с инопланетянами? Господин Ивашов, не кажется ли вам, что за всем этим может крыться завуалированная попытка космического шпионажа чужезвездных агрессоров? Каковы специфические условия получения информации от объекта Икс во сне? Находит ли советский профессор достаточным оснащение коммунистических лабораторий для установления полноценною контакта с объектом Икс? Не считает ли герр Ивашов антигуманными попытки своего правительства узурпировать достижения инопланетян, сосредоточив в своих руках всю полноту контакта?

Вопросы сыпались безостановочно, дружелюбные и искренние, восторженные и провокационные, исполненные неподдельной радости и oткрытo антикоммунистические. Александр обстоятельно отвечал, давая понять, что Советский Союз не намерен воспользоваться контактом с чужой цивилизацией во вред делу мира, что утаивать полученные научно-технические сведения советские ученые не собираются и, даже более того, Академия Наук СССР создаст специальную Комиссию по контакту с объектом Икс, в которую будут приглашены представители всех заинтересованных сторон, ибо не одна какая-нибудь страна, а все мировое сообщество людей должно стать партнером в беседах с инопланетянами. Все люди планеты должны, наконец, осознать, что мы представляем собой одно неразрывное целое, что теперь нет места раздорам и войнам. Мы сейчас стоим на поворотном пункте истории, и в скором времени должна возникнуть единая общность людей — земляне!

Зал взорвался овациями, люди вставали со своих мест и восторженно рукоплескали, а из головы Ивашова все не выходил тот ледяной взгляд, который бросил на него профессор Фримен Хилл. И Александр внезапно ясно понял, что процесс ломки старых представлений о жизни будет совсем не таким легким и безболезненным…

Далеко за полночь, когда отряды полиции, расталкивая в стороны толпы любопытных и газетчиков, освободили выход из здания, Ивашов, сопровождаемый светом юпитеров, криками и свистом, вместе с двумя советскими коллегами сел в массивный черный автомобиль. Затемненные стекла машины приглушали крики и вспышки. Мотор завелся легко, и автомобиль быстро набрал скорость. Ярко освещенная площадь перед зданием сменилась полусумраком улиц, переполненных неоновыми рекламами и заманчивыми витринами. Людей на улицах было необычно мало — видимо, все собрались у телевизоров, передававших сообщения с пресс-конференции Ивашова. На шоссе тоже пустынно, машины большей частью припаркованы к тротуарам. Еще бы! Кого оставит безразличным весть о том, что объявились братья по разуму!

— Александр Константинович!

Ивашов очнулся от своих мыслей и обернулся к своему спутнику.

— Вы, наверное, очень устали?

— Скорее наоборот. Все эти дебаты горячат мою кровь. Мне ведь хотелось как можно больше рассказать им о том, как мы понимаем проблему контакта с внеземными цивилизациями, убедить в правильности наших установок! — Александр скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на своего собеседника.

Профессор Демин задумчиво кивнул.

— И все же сейчас вам как никогда необходим отдых. Сами понимаете, сегодня только вы способны воспринимать сигналы объекта Икс* Руководители делегации сожалеют, что вы участвовали в заседании комиссии и пресс-конференции. Вам ни в коем случае нельзя переутомляться.

— Чепуха! — Ивашов сделал решительный жест рукой, словно отметая все возражения, — я чувствую себя прекрасно, и обмен мнениями с зарубежными коллегами лишь укрепил мою уверенность в правильности избранною нами пути.

— Завтра в Москву, — сказал сидевший впереди представитель посольства СССР Котов, — самолет в одиннадцать ноль-ноль утра. Машину за вами пришлем в десять. Будьте готовы.