Георгий Ефремов - Из железного плена

— Хорошо.

Александр снова повернулся к окну и задумчиво глядел на проносящиеся мимо громады темных зданий. Дорога стремительно неслась вперед, время от времени возносясь на эстакады или проваливаясь в темноту тоннелей. Впереди неизменно маячили красные огни сопровождающих машин. Александр оглянулся — сзади тем же курсом шел еще один полицейский автофургон.

Заметив его удивление, Котов пояснил:

— Для сопровождения нам выделены две автомашины городской полиции и два автомобиля службы безопасности. Как видите, нас здесь уважают! — в его голосе послышалась усмешка.

— Зачем нам такая усиленная охрана? — удивился Ивашов.

— В последнее время в стране участились случаи террористических актов. Кабинет правительства опасается, что на этот раз, чтобы привлечь к себе внимание международной общественности, какая-нибудь из этих террористических организаций решится напасть на нас.

— Но зачем?

— Здесь иногда бывает очень трудно понять, зачем свершается то или иное действие. Надо быть готовым ко всему. Курите?

— Нет. Спасибо.

— А я закурю.

Машина, миновав огромную площадь, погрузилась в тоннель. Затемненные окна приглушали свет желтых ламп. Стало темно. Отчетливо вырисовывалась приборная доска водителя с зелеными и красными лампочками. Чиркнула зажигалка, и неровное пламя осветило лицо представителя посольства. Шумно затянувшись, Котов выпустил струйку дыма в приоткрытое окно и снова повернулся к Ивашову.

— Честно говоря, у меня на сердце было очень неспокойно все время, пока вы вели пресс-конференцию. Даже и сейчас…

Последняя фраза была затушена резким скрипом тормозов. Тревожно вспыхнули и мгновенно приблизились тормозные огни впереди идущей машины. Александр дернулся и по инерции ткнулся в переднее сидение. Резко притормозивший автомобиль врезался в переднюю машину. Резкий толчок, скрежет, грохот. Потом сзади ударил другой автомобиль. Снова грохот и скрежет. Откуда-то появился плотный синий дым.

— Что я говорил! — закричал представитель посольства.

Демин напряженно оглядывался, пытаясь разглядеть, что произошло.

Водитель выскочил из машины, стараясь оценить повреждения. В наплывающих клубах сизого дыма все потонуло во мраке.

Резко и азартно раздалась автоматная очередь. Тут же отчаянно заклацали пистолетные выстрелы. Гулкое зхо наполнило тоннель.

В Живо из машины! — приказал Котов и, распахнув дверь, вывалился наружу.

Александр последовал его примеру и, пригибаясь, вслед за Деминым и Котовым рванулся к выходу. От дыма щипало глаза. Пробегая мимо полицейского автомобиля, он заметил, что водитель неподвижно откинулся назад и из виска его сползает струйка крови. Из кузова, где располагался наряд полиции, доносились брань и испуганные крики. Видимо, фургон был заперт и никто не мот выбраться наружу. Тем временем стрельба усилилась. Сквозь разрывы дыма Александр заметил, как к фургону метнулась фигура Котова. Немного повозившись с замком, он распахнул люк. В тот же момент раздалось несколько сухих выстрелов, и Котов, дернувшись всем телом, повалился на холодный асфальт. Не замечая выскакивавших с автоматами наперевес полисменов, Ивашов ринулся к товарищу. Но внезапно все перед его глазами поплыло, как в тумане. От сизого дыма резко закололо в носу, на глаза навернулись слезы. Гаснущим сознанием он еще слышал, как продолжают отстреливаться сопровождавшие их полисмены, потом упал и провалился в беспамятство…

Тихо скользнув, на стене появился солнечный зайчик. Он становился все шире и шире, незаметно передвигаясь на середину комнаты. Луч солнца принес с собой какую-то свежесть и непосредственность, он был таким же ясным и бодрящим, как там, на родине. Стоило закрыть глаза, и перед мысленным взором Ивашова вставали не чужие тюремные стены, а его рабочий кабинет. Окна лаборатории выходят на юг, и поэтому солнце не сразу заглядывает к нему. Должно пройти немного времени, прежде чем живительный луч сквозь распахнутое окно, сквозь нежные трепетные листочки молодого тополя проникнет к нему…

Возле двери снова раздался шелест, словно прошло какое-то гигантское насекомое.

В запечатанное, тройное остекление окна было видно, как между плотными тучами небосвода образовалась неровная прореха, из-за которой выглядывал край солнца. Прореха быстро росла, словно отсеченная часть тучи, сжавшись, отплывала в сторону.

«Хорошо, — подумал Александр, — может, и здесь, наконец, будет солнечно».

Где-то вдалеке хлопнула дверь.

Ивашов вдруг вспомнил ледяной взгляд профессора из Принстона Фримена Хилла и понял, что он означал. Понял, что за вопрос задал тогда Хиллу представитель Госдепартамента Лон Дэвис Клюсс. Конечно, дело здесь вовсе не в террористах, хотя, наверняка, именно так пытаются представить дело средства массовой информации. Все предельно просто: империализм не может позволить, не желает, чтобы Звеном контакта воспользовались коммунисты. Еще бы! А вдруг полученная от инопланетян техническая информация сделает страны социализма на порядок могущественнее их? Что, если — о ужас! — в глубинах космоса давно победили коммунистические формации? Нет, конечно, нельзя упустить такой случай — надо немедленно похитить его, Ивашова, единственно кто способен создать Звено контакта. Как это по-западному: монополизировать контакт и дело с концом!

За дверью послышались торопливые шаги. Секунда — и дверь широко распахнулась. На пороге, на фоне замер-щего крысоробота стаяла высокая фигура. Голубой, как у у Клары, комбинезон с множеством карманов, красный шеврон на правом плече. Тонкое холеное лицо с усталыми, но энергичными глазами. Вошедший бесцеремонно рассматривал Ивашова, что-то прикидывая в уме. Александр ответил твердым, чуть насмешливым взглядом.

— Мейер, — чуть кривя рот представился мужчина в комбинезоне, — Отто Мейер. Вы можете не называть себя, Александр Константинович, я вас прекрасно знаю. Разрешите войти?

— Разрешаю, — ответил Ивашов, сознавая комизм вопроса.

Мейер прошел в комнату и, заметив напряженный взгляд, который, Ивашов бросил на приземистого робота, не смог сдержать, довольной улыбки.

— Как вам нравится, наш байцер? Не правда ли, великолепен? Способен развивать скорость до шестидесяти километров в час, прыгать на три метра, в высоту, а главное, самостоятельно избирает программу действий. — Отто, заметив неприязненное выражение на лице Ивашова, заключил жестким тоном:

— Знает в лицо каждого сотрудника и помнит ту свободу передвижений, которой каждый из них пользуется.

Мейер рывком захлопнул дверь и прошел к окну.

— Вы уже, наверное, притомились в этих четырех стенах? Да, если вы хотите, будем изъясняться на русском. Я могу;