Игорь Дручин - Глухая орбита вечности

— Ах, да! Я, собственно, за этим и шел.

— Молодость, молодость! — посетовал Журавлев.— Группа первая, резус отрицательный. Все остальное тоже в норме.

— Да ну?

Леонид Игнатьевич рассмеялся горячности, с которой Байдарин воспринял известие.

— Ну иди, жена, наверное, заждалась.

— Не горюй, Игнатьич. Придет время — и тебя женим. А дети будут?

Журавлев развел руками.

— Я, Сереженька, не бог Саваоф, а всего лишь скромный труженик науки. Над этой проблемой бились на нашей станции и лучшие умы...

Байдарин ушел в свою комнату. Войдя на цыпочках, он услыхал странные звуки.

— Что случилось? — спросил он негромко, поняв, что это плачет Найи.

— Ты мой муж? — с обидой спросила девушка.

— Конечно, Найи.

— Ты не муж. Наше племя так не бывает.

Сергей улыбнулся.

— Ничего, Найи, все будет, как надо.

Огромный красный шар заходящего солнца сплюснулся у горизонта. Повеяло вечерней прохладой и сыростью. Байдарин поежился и пожалел, что не надел свою теплую куртку; все-таки разница между дневной и ночной температурами в эту пору, в преддверии лета, еще давала о себе знать. Поежился, но остался сидеть в своем любимом кресле из пня секвойи... Сегодня в последний раз до следующей весны появится мираж их космического корабля. Два месяца со дня последнего свидания были столь напряженными, что ему больше не пришлось взглянуть на знакомый силуэт.

Три дня назад начался опыт с Журавлевым. Перед вечером Байдарин ввел заключительную дозу синтезированного яда цинноберы. Ровно в двенадцать часов ночи он проведет третьи за эти сутки экспрессанализы. Если все пройдет благополучно, они получат недостающие данные и можно будет послать информацию на родную планету. А потом дождутся и спасательную экспедицию, даже если придется ждать не две, а три или четыре жизни. Если, конечно, все пройдет благополучно...

От солнца остался узкий краешек. Сейчас оно скроется, а через несколько минут в красном мареве заката возникнет титановый корпус корабля и можно будет рассмотреть, не сильно ли заросла к нему дорога...

Его плечи прикрыла куртка, и он почувствовал ласковые руки жены.

— Спасибо, Найи.

Она села рядом на сырую землю у его ног.

— Холодно, Найи, простудишься.

Женщина упрямо помотала головой.

— Нет, мне хорошо.

Видение на фоне вечернего неба было ярким и отчетливым. Буйный весенний рост деревьев закрыл лестницу к входному люку... Все-таки придется скоро ехать прочищать дорогу. Когда изображение корабля исчезло, Байдарин обнял жену и поднялся.

— Пойдем, Найи. У нас с тобой еще уйма дел. Если все пройдет благополучно и Леонид вернется к этой жизни...

— Сын Лео-Нид,— серьезно поправила Найи.

— Брат одной змеи,— улыбнулся Байдарин и подумал, что при всей наивности этого верования оно отражает исконную сущность общения цивилизаций, от которого выигрывают обе, ибо даже у самой слаборазвитой всегда найдется такое, что составит существенный вклад в общую сокровищницу знаний...