Игорь Дручин - Глухая орбита вечности

Помощник капитана потер подбородок — жест, к которому он прибегал в затруднительных случаях. Логика Штаповой была вполне убедительна, но интуитивно он чувствовал, что психолог стремится форсировать события...

— Ну так,— нехотя согласился Брагинский.— Действительно, выход из затруднительного положения не может быть решен сразу, ни даже в ближайшие несколько лет...

— Вы слишком осторожны в своих оценках, Евгений Михайлович,— перебила Штапова,— говорите уж в ближайшие пятьдесят-семьдесят лет!

— Но это не значит,— повышая голос, продолжил помощник капитана,— что вопрос координации работ необходимо решать здесь и притом немедленно!

— Я высказываю свое мнение, Евгений Михайлович, и притом подкрепляю его достаточно вескими аргументами, а вы, создавая неопределенность и замалчивая трудности, создаете нездоровую обстановку в коллективе.

— Штапова, я запрещаю вам подобные высказывания! — вспылил помощник капитана.

— Хорошо, Евгений Михайлович,— слегка побледнев, сказала Нина,— но тогда я вынуждена поставить вопрос о доверии, согласно уставу.

— Ваше право.— дрогнувшим голосом согласился Брагинский.— Дайте общую связь.

За столом возникла тягостная тишина.

— Ну зачем вы так, Нина? — поднялась в слезах дочь помощника капитана.

— Так надо, Жанна.

Нина повернулась и пошла к опушке реликтовых гигантов. Вопрос о доверии был чрезвычайным обстоятельством в любом коллективе. Вместе с тем, при решении конфликтных ситуаций он превращался в обоюдоострое оружие. Если оправдывался ставящий вопрос о доверии, то тем самым осуждался второй участник конфликта. Осужденный освобождался от должности и подвергался самоизоляции на срок от недели до месяца, по рекомендации психолога. Уже само положение казалось бы исключало возможность конфликта с психологом, и действительно, никто не мог припомнить случая, чтобы психолог, превосходно знающий характеры всех членов коллектива и обладающий специальной подготовкой, попадал в такую ситуацию...

Усилиями Ефима Жеренкина, подогнавшего к столу вездеход, и радиоэлектроника Лады Борисовны Панаевой на столе среди недоеденных блюд и недопитых кружек установили выносной проектор, а метрах в десяти соорудили экран-транслятор.

— Постойте,— спохватился Елагин,— по-моему, надо разбудить капитана. Все-таки при таких обстоятельствах..

— На это необходимо разрешение психолога,— напомнил Игорь Кантемир.

— Но ведь она...— замялся Степан Иванович.— Может быть, вы, пользуясь правом врача?

— Нет, Степан Иванович. Ведь она пока при исполнении служебных обязанностей.

— Не будем нарушать устава,— вмешался Брагинский.— Кабанов, возьмите второй вездеход, узнайте мнение Нины Артемовны по этому поводу.

Увидев, что по направлению к ней мчится вездеход, Штапова расслабилась, снимая ненужную эмоциональную нагрузку. Неужели так быстро все решилось? Значит, она не могла рассчитывать на поддержку. Неужели она бездарность и не смогла отличить общую нервозность от неудовлетворенности. А ведь именно на неудовлетворенности она и строила свой план.

— Ты за мной, Антон? — спросила она, сдержанно улыбаясь, когда вездеход остановился в двух шагах от нее.

— Нет. Елагин предложил разбудить Манаева. Как ты на это смотришь?

— До чего вы, однако, черствые люди,— подавляя в себе радостное возбуждение, удивленно проговорила Нина.— Неужели у него не хватает других забот?

— Я ведь только посыльный,— смутился Кабанов.— Значит, передать, что ты возражаешь?

— Пожалуйста, Антон. У капитана очень истощена нервная система. И пусть у Брагинского останется право решающего голоса.

— Как хочешь,— с уважением посмотрел на нее Кабанов.— Лишний шанс ему не повредит.

Когда Антон вернулся, напряжение, вызванное конфликтом, несколько спало. Журавлев задумчиво ковырял вилкой и о чем-то спорил с Никишиным. Остальные разбились на группы, обсуждая неожиданно возникшую ситуацию.

— Ну что? — спросил Евгений Михайлович.— Нет? И, выслушав объяснения Кабанова, согласился.

— Что ж. Возможно, она права. Давайте сигнал общей связи.

Объяснив оставшимся на корабле дежурным сложившуюся ситуацию, Брагинский предложил начать разбор и сел в сторонке, как бы подчеркивая этим, что он на время снимает с себя обязанности руководителя.

Подробно проанализировав деятельность психолога, Степан Иванович в заключение отметил, что кроме последнего случая у него нет оснований сомневаться в соответствии Штаповой ее должности. С этим согласились все.

— Давайте выслушаем мотивы.

— У меня сложилось впечатление,— начал Брагинский,— что Нина Артемовна сознательно пыталась настроить коллектив против руководства, играя на ваших интересах исследователей. Собственно, никто не возражает против расширения программы, и мы даже наметили решить этот вопрос на следующей неделе...

— Почему именно на следующей? — спросил Никишин.

— Мы хотели сначала познакомить всех с результатами наших расчетов.

— Значит, они готовы?

— Да.

— И вы не считаете возможным сообщать их нам?

— Да.

— Но почему?

— Позвольте не отвечать на этот вопрос.

— Ваше право.

— Вы считаете, что план Штаповой мог бы противоречить полученным расчетам? — спросил Ананьин.

— Пожалуй, да.

— Ваши расчеты учитывают подробное изучение планеты или не дают подобной альтернативы? — подал голос Леонид Куравлев.

Брагинский машинально потер подбородок.

— Вопрос сложный и, я понимаю, будет лучше обсудить его совместно с капитаном.

— Штапова уже говорила о перегрузке Манаева,— заметила Зинаида Астужева.

— Вы были связаны указанием капитана в сроках обсуждения этого вопроса?

— Нет, таких указаний капитан мне не давал.

— Кому еще известны результаты расчетов? — ухватилась за новое звено Марина Волынцева.

— На этот вопрос я также не могу ответить.

— Понятно,— недобро усмехнулась Марина.— Сделали тайну из такой жизненно важной проблемы. Считали, что мы, чего доброго, испугаемся. Теперь мне ясна агрессивность Штаповой. Значит, вы нам не сообщите сейчас результаты?

— Нет,— твердо ответил Брагинский.

— А вы, Леон Гафизович? Ведь вам известны сроки восстановления корабля?

— Как же, Мариночка,— развел руками Фрухт.— Сам рассчитывал.

— Так, может, вы нам сообщите?

— Товарищи! Обсуждается не Леон Гафизович,— попытался угомонить Волынцеву Елагин.

— Хорошо вам, Степан Иванович, вы-то, наверное, в курсе событий, а нам надоела неопределенность.

— Увы! — улыбнулся начальник экспедиции,— я тоже не отношусь к числу осведомленных, но надо же соблюдать элементарное уважение.

— Считайте, что вы меня устыдили, Степан Иванович,— отшутилась Марина.