Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

Когда бедная его голова уже готова была взорваться от бешеного мельтешения, он приказал сфере остановиться. Странное дело — она немедленно остановилась. Затем растворилась, открыв перед внутренним взором Рэма бесконечное и унылое серое пространство. Боже, как здесь было тошно.

Он приказал убрать это убожество. После этого далеко-далеко на горизонте начала заниматься заря, сначала узкая слепяще-белая полосочка, потом ленточка, а вскоре всё вокруг заиграло нежным розовым светом.

— Ты не человек, — сказал приглушенный женский голос.

Рэм понял, что обращаются к нему.

— Но я мыслю, — ответил он. — И я не биоробот. По замыслу я должен был заменить нынешнего человека.

— Пусть так. Значит, ты проект. Именно поэтому ты обращаешься ко мне с инфицированной территории?

— Как, то есть, инфицированной? — не понял Рэм. — Нормальная территория, всё растет, всё плодится.

Вместо ответа он увидел часть земной территории сверху, с большой высоты. В центре красовался гнойного цвета маленький пузырь, который потихоньку пульсировал и помаленьку увеличивался. Под пузырем появилась надпись: «Масштаб времени: в одной секунде — десять суток», вслед за чем пузырь стремительно увеличился и занял половину обзорного пространства. На поверхности пузыря пунктиром обозначилась площадочка в одну двадцатую его величины, под площадочкой появилась надпись: «Первоначальный размер Объекта». Далее пузырь сделался прозрачным. Обведенный пунктиром Объект был зеленого цвета, то есть, как бы занят лесом, остальная же площадь до нового периметра цвет имела совершенно непотребный и смердело от неё соответствующе.

Да уж, показано всё было весьма реалистично.

— Что будет с инфицированной территорией? — спросил Рэм.

Ответа не последовало.

— Что будет с Объектом? — не отставал Рэм.

Молчание. Да что же это такое?

— Вернуться ли серафимы?

— Об этом мне не докладывают.

Розовый свет замигал, начал понемногу гаснуть.

— Если не секрет: кто построил противометеоритную защиту? — спросил Рэм, чувствуя, что связь вот-вот прекратиться.

— Повелители Венеры.

Розовый свет погас.

Рэм открыл глаза, захотел сесть, но голова закружилась, и он решил не спешить. На всякий случай подмигнул в черный глазок видеокамеры.

— Порядок? — сказал искаженный динамиками голос Мусатова. — Поднимайся к нам.

— Что-нибудь видели? — спросил Рэм, заходя в кабинет.

— А как же, — ответил Мусатов. — И сразу возникает вопрос: что значит «Ты не человек»? Ты обращённый?

Бланшар с Лернером смотрели на Рэма, первый с недоумением, второй с плохо скрытым злорадством.

Рэм улыбнулся и утвердительно кивнул.

— Вот тебе, бабушка, и тринадцать лет, — пробормотал Бланшар. — А кто такой обращённый? Суперчеловек?

— Я, вроде, отвечал, — сказал Рэм. — Или этого не было?

Бланшар открыл было рот, но Мусатов жестом остановил его.

— Наверное, над программой нужно поработать, — сказал он. — На записи сплошные помехи, работал только динамик, да и то с пятого на десятое. Первые твои слова разобрать можно, а дальше увы.

— Можно посмотреть запись? — спросил Рэм.

— Пожалуйста.

Запись на внешнем носителе была, но такая, как будто рядом включили генератор помех — ничего не разберешь.

Это было весьма странно.

Бланшар вновь открыл рот, но Мусатов сказал:

— Всё, вопрос исчерпан. Идите, господа исследователи, пообедайте, а после обеда в библиотеку — повышать свой теоретический уровень. На сегодня испытания закончены. Жан, будь любезен, пройди ко мне.

Рэм чувствовал себя оплеванным. Вроде бы всё шло хорошо, контакт-то был, да ещё какой. Для первого раза ого-го какой контакт. Да и в программе он не сомневался. Какое может быть сомнение, если диалог состоялся. Не мог же он сам придумать про Повелителей Венеры…

Рэм плелся следом за вышагивающим впереди Лернером, у которого каждый шаг был, как его, Рэма, полшага, и злился. Злиться, конечно, было не хорошо, но отвлекало, однако нет-нет, да и всплывали этакие раздраженные нотки. Типа: нет, это ж надо придумать — повышать свой теоретический уровень. Замучаешься пыль глотать в этой библиотеке. То ли дело родной комп. И так далее, и тому подобное…

Мусатов тем временем вызвал Саврасова и вместе с Бланшаром отправился к Мортимеру.

При его появлении Тамара расцвела, как майская роза, но Мусатов ограничился тем, что поцеловал её нежную душистую ручку и, пропустив вперед Бланшара, вошел в кабинет начальника.

— Ну-ка, ну-ка, — с этими словами Мортимер взял флешку, которую положил перед ним на стол Мусатов, и подключил к компьютеру.

Молча просмотрел запись и спросил:

— Кто ещё знает кроме вас четверых?

— Никто, — ответил Мусатов.

— Пройдите, господа, в этот кабинет, — Мортимер показал на неприметную дверь за своим столом и встал.

Через пять минут в очищенной памяти Мусатова и Бланшара не осталось ни намека на несанкционированный эксперимент Иеремии. Оба с удивлением обнаружили себя в удобных креслах в кабинете Мортимера, который сказал им следующее:

— Впредь, господа, поаккуратнее с Зазеркальем. Ещё чуть-чуть, и пришлось бы вас помещать в желтый дом. Я думаю, с экспериментами нужно повременить.

— Да? — расстроенно сказал Мусатов. — А так хорошо начиналось. Даже Лернер, Олег Павлович, сам Лернер рвался в бой. Ай-яй-яй. А что случилось-то?

— Вы ещё спрашиваете, — расстроенно ответил Мортимер. — Как в старинном фильме: бах, трах, всё вдребезги, сплошной сероводород. Полна комната рогатеньких. Куда же это вас занесло-то, дорогие мои? Нет, это не наука, господа, это чистой воды шаманство…

Пообедав, Рэм и Лернер вышли из столовой и честно направились к массивному библиотечному корпусу, но едва вошли в его густую тень, тут же получили резиновой дубинкой по черепу. А когда, спустя двадцать минут, очнулись на деревянной лавке под окнами библиотеки, то никак не могли вспомнить, как они здесь очутились и долго таращились друг на друга. Естественно, недавние события из головы вон, напрочь, будто их и не было…

Мортимер был прав: в кабинете молодых ученых вся аппаратура была вдребезги и сильно пованивало. Но рогатеньких не было.

— Их ещё тут не хватало, — проворчал Мусатов, мучительно раздумывая, куда же теперь распределить молодежь.

Зазеркалье было весьма перспективным направлением. Жаль, жаль.

— Ты, Жан, иди, — сказал Мусатов, устало опускаясь на стул и силясь вспомнить что-то, связанное с этой комнатой. Что-то ведь было. Но что?

— Как иди? — удивился дисциплинированный Бланшар. — А прибраться?

— Да, да, приберись и иди, — согласился Мусатов. — Не могу понять.

— И я, — сказал Бланшар. — Но, помнится, Рэм менял программу. Зачем?