Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

В одиннадцать Мусатов привел к нему высокого, под два метра, крепкого парня и сказал:

— Это Иеремия, можно Рэм. Поднатаскай по основной теме. Если заинтересуется чем другим, тоже поднатаскай.

И ушел.

— Жан, — сказал молодой француз.

— Знаю, — ответил Рэм.

— Что ещё знаешь? — тут же спросил Жан, которому некогда было возиться с новичком.

Рэм пожал плечами.

— То есть, ничего, — Жан вздохнул.

— Отчего же? — возразил Рэм. — Спрашивайте.

— Образование, ясное дело, высшее, — сказал Жан, усаживаясь за стол, на котором кроме компьютера ничего не было.

Это раньше стол ученого был завален справочниками и таблицами, теперь всё нужное хранилось на жестком диске. В том числе результаты текущей работы, которые по накоплению запросто превращались в диссертацию. Но это всё рутина, старьё, гораздо важнее то, что отсюда, с этого рабочего места, можно было производить манипуляции с оборудованием, установленным в экспериментальной лаборатории, и объектом исследования. Объектом служил доброволец, человек, биоробот не подходил. Поскольку эксперименты в пространстве Зазеркалья несли в себе элементы риска, работа объекта хорошо оплачивалась, просто золото, а не работа. Молодые ученые, так и быть, рисковали собственным здоровьем, никому не доверяли ответственный участок.

Вот сейчас, например, на экране монитора крупным планом высвечивалось лицо добровольца Лернера. Он мужественно, прощаясь с товарищами, таращился в объектив, потом суровая действительность сломала его волю. Он смежил веки, тяжело вздохнул и захрапел.

— Среднее, — ответил Рэм, придвигая к столу свободный стул и подсаживаясь к компьютеру. — Образование, говорю, среднее. Позвольте?

Подвинув к себе клавиатуру, привычно пробежал по ней пальцами. Лернер вздрогнул, открыл глаза и принялся тревожно озираться.

— Ну-ка, ну-ка, что ты сделал? — заинтересовался Жан.

Рэм показал.

— Ты же послал тревогу, — сказал Жан. — Тебе знакома эта программа?

— Как-то само собой получилось, — туманно ответил Рэм.

— Почему среднее? — откидываясь на спинку кресла и пристально глядя на Рэма, спросил Жан. Этот парень чем-то заинтересовал его.

— Мне тринадцать лет, — ухмыльнувшись, произнес Рэм.

— Ну, я не знаю, — сказал Жан и вскочил с кресла. — Это черт знает что. Поднатаскай!

Забегал по кабинету, потом сказал:

— Всё, увольняюсь.

Принялся стаскивать белый халат.

Рэм стукнул пальцем по клавише, через пять секунд в кабинет заскочил дежурный по этажу.

— Где пожар? — вскричал дежурный, принюхиваясь. — У меня сигнализация ревёт.

Тут же в дверях появился Мусатов и спросил:

— Лернер не забегал?

Жан невольно посмотрел на монитор, Лернера на каталке не было. Осталась лишь вмятина на белой подушке.

Между тем Мусатов строго осведомился у дежурного, что тот здесь делает?

— Вроде пожар, — сконфуженно ответил дежурный, боком-боком протискиваясь между ним и косяком.

— Сергей Анатольевич, — сказал Бланшар. — Можно вас на минуточку?

И вывел Мусатова в коридор…

Вернувшись через пару минут, Бланшар сказал Рэму:

— Извини, погорячился.

Был он уже мягок, улыбчив, раздражение как корова языком слизнула.

Рэм с недоумением посмотрел на него.

— Пожар — твоих рук дело? — подсев к нему, спросил Бланшар.

Рэм утвердительно кивнул.

— Тройная система защиты, — сказал Бланшар. — Что перепугало Лернера?

— Привидение, — ответил Рэм, давясь про себя от смеха. Внешне, правда, это никак не проявлялось.

— Откуда в пространстве Козырева привидения? — спросил Бланшар. — Там перед человеком как наяву возникает его «субъективное время», его прожитая жизнь. Можно увидеть себя в детстве, можно даже увидеть свои прошлые жизни. Там можно излечиться от тяжелой болезни, но встретить привидение — увольте.

— Пространство Козырева — часть Зазеркалья, — сказал Рэм. — А Зазеркалье — страшная штука, там живут демоны, там блуждают покойники. Это мир мертвых. Думаете, вы со своей стерильной аппаратурой ограждены от Зазеркалья?

— Сопряжение с миром Зазеркалья — наш следующий этап, — нахмурившись, отозвался Бланшар. — Сейчас мы работаем в тестовом режиме. Мы строго ограничены пространством камеры. Вообще-то, эта информация засекречена.

— Пространством камеры, говорите? — сказал Рэм и нажал пару клавиш.

Тотчас на экране монитора появилась бледная ассиметричная вся в расплывшихся кровоподтеках физиономия Дениса Антипова.

— Кто это? — слабо спросил Бланшар.

— Денис Антипов, — сказал Рэм. — То самое привидение из Зазеркалья. Заточен навечно Олегом Павловичем Мортимером, освобожден досрочно бывшим начальником Галереи Шарком. Информация, сами понимаете, секретная.

Бланшар со скучным лицом побарабанил пальцами по столу, вздохнул и набрал телефон Мусатова. Мусатов не успел ответить, как Рэм сказал: «Смотрите» и показал глазами на настенное зеркало, из которого выбирался наружу призрачный Денис Антипов. Выбравшись, он отряхнулся от невидимой пыли и потерял прозрачность.

— Алло, — веско сказал в трубку Мусатов. — Будем молчать или как?

В эту же секунду в кабинет влетел запыхавшийся Лернер. Был он в одних трусах, растрепан, глаза бегали, как у мелкого воришки. Увидев Антипова, вскрикнул «Снова он» и начал опрокидываться в обморок. Рэм подхватил его, посадил, безвольного, на стул.

Из трубки раздались гудки.

— Но почему именно со мной? — с досадой сказал Бланшар, забыв про телефон. — Я приехал заниматься наукой, а не дворцовыми интригами. Русский выучил, будь он трижды неладен.

— Кто-то же должен начинать, — философски изрек Денис. — Вы, уважаемый Бланшар, думаете, что заколотите здесь кучу бабок и, богатенький, уедете в свой Париж? Ошибаетесь. Никто отсюда не уедет. Это большая красивая комфортная ловушка.

— Вот уж дудки, — прошептал Бланшар. Но заколотилось ретивое, предчувствуя беду.

Раздалось щелканье быстрых каблуков, и в кабинет влетел Мусатов. Он сидел на том же этаже, совсем рядом, к тому же определитель номера четко указал на Жана.

— Ага, все в сборе, — сказал Мусатов. — И даже лишние.

Всмотрелся в нездоровое лицо Дениса и добавил:

— Вам бы, товарищ, в здравпункт надобно.

— Чья бы корова мыча…, — сказал Денис, исчезая.

Наверняка сегодня был день открытых дверей, потому что сразу после слов Антипова в кабинет вошел Мортимер. Прямиком с пляжа.

Учуяв посторонний запах, он хищно покрутил носом и вперился большими своими карими глазами в Иеремию. Тот поежился, но остался сидеть на краешке стола, даже, поерзав, устроился этак повольготнее. Мортимер жестом показал ему: выйдем.