Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Нет, нет, — остановил его Денис и повернулся к Черемушкину. — Барсакельмес помнишь? Нельзя было трогать саркофаг, тем более то, что в нем лежало. Получи теперь эту эктоплазму, живи с ней, а меня уволь.

Легко, играючи вспрыгнул на подоконник. Кукла повернула к нему голову, выдавила странный утробный звук.

— Эй-эй, — встревожился Черемушкин. — Погоди. Мне не нужна эктоплазма. Ты же знаешь — из неё разовьется фантом, который обязательно материализуется. Что я скажу Лере?

— Хочу предупредить: вашими стараниями очень-очень скоро Объект разовьется в замкнутую систему, — произнес Денис. — Сергей Анатольевич, вы учёный, объясните этому неучу, что такое замкнутая система.

И вышел в окно. Эктоплазма завизжала, бросилась вслед за ним, с воем полетела вниз. Внизу во дворе возбужденно загалдели соседские бабки. Вечно они, эти бабки, тут как тут.

Шмяк, будто спелый арбуз раскололся о землю.

— Господи, — выглянув в окно, пробормотал Мусатов. — Грязищи-то.

Внизу расплылась желтая пузырящаяся лужа, в которой медленно тонул драный халат.

— Приплыли, — сказал Мусатов, закрывая окно.

— М-да, — сказал Черемушкин, садясь за стол. — Водочки?

— Не откажусь.

— Так что такое замкнутая система?

— Сперва, как советовал господин Ерофеев, нужно выпить-закусить, а уж потом разговоры разговаривать, — ответил Мусатов. — Будем.

За стол он не сел, выпил стоя. Подошел к окну, открыл, выглянул вниз и присвистнул.

— А лужи-то нет. И халата нет.

— Странно, однако, — сказал Черемушкин, налегая на буженину и рыжики.

— Жди фантома, — буднично произнес Мусатов и, зевнув, потянулся. — Спать охота.

— После Объекта всегда спать охота, — сказал Черемушкин. — Особенно если это ядерный объект.

— Бывал? — спросил Мусатов и вновь зевнул.

— Было дело, — ответил Черемушкин. — Так что такое замкнутая система?

Мусатов, скривив рот, почесал подбородок. «Это, наверное, у нас от обезьяны, — подумал Черемушкин, глядя на него. — То репу почешем, то за ухом. И обязательно рожу скривим. Прав был дедушка Дарвин, зря его чехвостят. А, кстати, чехвостить — это же от слова хвост. Таскают за хвост, что ли?»

— Э-э, — сказал Мусатов, прохаживаясь вдоль окна. — Денис, наверное, имел в виду, что Объект превращается в изолированную систему. То есть, в систему, у которой взаимодействие с внешним миром отсутствует или скомпенсирована. Ну и что с того? Ну, изолируется, ни мы к ним, ни они к нам. Другой вопрос: почему это происходит? И можно ли верить Денису, который, извини, два года как труп. Кстати, ты не больно-то удивился его появлению. Он здесь не в первый раз?

— Второй.

— Да, об этом доме я наслышан, — сказал Мусатов, усаживаясь за стол. — Я бы на твоем месте поменял квартиру. Цены здесь заоблачные, можешь выбрать что угодно.

Кто-то позвонил в дверь.

Черемушкин посмотрел в глазок, убедился, что это не Денис и тем паче эктоплазма, потом открыл. Это был Небирос.

— Привет, — сказал Черемушкин. — Я думал — Лера.

— Лера скоро подъедет, — ответил Небирос, бесцеремонно проходя на кухню.

Этот человек знал всё.

А Небирос между тем уселся рядом с Мусатовым и весело произнес:

— Так, значит, Объект превращается в изолированную систему? И в чем это выражается?.. Нет, нет, можете не говорить, я попробую пофантазировать. Сама по себе система, какой бы категории она ни была, превратиться в замкнутую не может, для этого нужна разумная воля. А теперь рассмотрим математически, какой должна быть эта воля, её сила и вектор направленности, учтем краевые факторы, факторы отторжения и притяжения, и прочее, и прочее.

В руках у него появился планшет с матовым экраном, на котором он пальцем начал быстро-быстро выводить заумные формулы.

Мусатов сначала смотрел на экран искоса, потом что-то его увлекло, и он подсказал шепотом, но Небирос тихо возразил: «Помилуйте, здесь теорема Гёделя неприменима», на что Мусатов сказал: «Именно здесь и применима», и они секунд пять молча пялились на планшет и сопели, потом Небирос сказал: «Ладно, пусть. Поехали дальше». И они поехали дальше, не обращая внимания на заскучавшего Черемушкина, для которого сухая математика всегда была филькиной грамотой.

Вскоре грамотеи говорили оба сразу, перебивая друг друга, и шумно радовались общему успеху. В один из таких радостных моментов, где-то на десятой минуте бурного общения, Мусатов вгляделся в сосредоточенное лицо Небироса и сказал: «между прочим, Сергей». «Между прочим? Небирос, в смысле Николай», — ответил Небирос. Они шлепнули друг другу ладонь о ладонь и вновь затараторили.

Минут через пять пришла Лера.

— Пошли ко мне, — предложил Небирос, не отрываясь от планшета.

— Далеко? — уточнил Мусатов.

— Да тут рядом, — сказал Небирос. — Давай напрямик.

И вошел в расступившуюся перед ним стену, граничившую с соседями. Мусатов, пожав плечами, последовал за ним.

— А что за спешка? — спросил он, прежде чем исчезнуть.

— Непонятно, что ли? — ответил Небирос, после чего стена сомкнулась…

Вернемся чуть назад, когда эктоплазма врезалась в асфальт и разбилась всмятку, заставив бабок дружно ахнуть. Тут же на месте падения образовалась желтая лужа, которая вскипела, как сбегающее молоко, вздулась круглым пузырем, поглотившем драный бардовый халат, в мгновение ока съежилась в серый волосатый комок размером с теннисный мячик и, вихляясь, ушмыгнула куда-то в траву.

Смышленые бабки быстро смикитили, что дело тут нечисто, и разбежались по своим квартирам. И ведь что интересно — ни одна из них об увиденном не проболталась ни словечком, что-то зловещее заставляло молчать, а к вечеру всё выветрилось из головы будто и не было…

— Отловить, — сказал Мортимер Куратору. — Отходы производства не должны развиваться в личность.

Разговор происходил в новенькой Резиденции Мортимера на берегу Стеклянного моря, связанной с техническими корпусами чистыми и удобными подземными переходами. Разумеется, сам Мортимер и его окружение в подобных переходах не нуждались, но нужно было придерживаться земных правил игры, мало ли кто из земных чиновников заявится на Объект. Резиденция имела два наземных и пять подземных этажей, располагалась в сосновом бору и смотрелась весьма скромно, что говорило в пользу Мортимера, чей доступ к земным сокровищам был беспределен.

Итак, Мортимер приказал отловить эктоплазму, на что «Семендяев» ответил:

— Есть. Не хватало нам ещё фантомов.

— Это не просто фантом, — сказал Мортимер. — Это антипод Небиросу. Кто-то вредит, не будем говорить — кто. Короче, ты понимаешь.

— Уничтожить на месте или доставить? — уточнил «Семендяев».

— Когда я говорю «антипод», то подразумеваю под этим полную несовместимость вплоть до аннигиляции, — отозвался Мортимер. — Вот и думай.