Дмитрий Баюшев - Наследники великого Калямбы [СИ]

Генка немедленно дал деру и быстро домчался до лагеря каких-то зубастых синих страшилищ, которые жгли костры, пили вино из деревянных кружек, а затем вдруг пустились в пляс, выкрикивая странные резкие слова. Генка развернулся на сто восемьдесят градусов и понесся обратно, укрепляясь в мысли, что по незнакомой местности лучше путешествовать с провожатым.

Мега, между прочим, уже не спал, и сторожа тоже не спали.

Увидев Генку, Мега сказал:

— Я же говорил — вернется. Не такой он дуралей, чтобы закончить свой век в брюхе шатуна.

— Кто такой шатун? — тоненько спросил Генка.

— Шатун — это мурзец-клыкарь, — объяснил сторож с головой-шишкой. — Он злюка, поэтому мурзится, и у него клыки чешутся, поэтому он клыкарь. Бродит и ищет, о кого бы клыки почесать. Шатун — одно слово.

— А он вино пьет? — уточнил Генка.

— Он всё пьет, — ответил Мега.

— Тогда я этих мурзецов целую ораву видел, — сказал Денис. — Они во-о-о-о-он тама. Пляшут.

— Пляшут? — переспросил Мега. — Тогда еще хуже. Это квадрапеты синюшные. Вовремя ты трансформировался, приятель, как знал — отпочковался. Эти ребята после бурной ночи никого не щадят.

И человечки вместе с Генкой помчались предупреждать своих о грозящей опасности.

Вот они бегут, а Мега и говорит:

— Не туда мы, Зайцев, бежим. Нам надо в обратную сторону.

— Но там же квадрапеты, — резонно возражает Генка.

— Но там же и Сперанто, — говорит Мега, после чего обращается к пыхтящему рядом с ним шишкоголовому сторожу: — Мы с Зайцевым возвращаемся. Один он Сперанто не найдет.

— Воля ваша, вы начальник, — откликается человечек, наращивая скорость. — А мы люди ма-аленькие.

Маленькие человечки понеслись дальше, а Мега с Генкой, развернувшись, припустили в обратную сторону. Обогнув по большой дуге квадрапетовский лагерь, они еще какое-то время бежали, но вскоре выдохлись и перешли на шаг.

Понемногу рассвело. Зачирикали первые пташки, зажужжали мухи, луч солнца лег на муравейник, и муравьи засуетились, забегали. На Мегу свалилась капля росы. Мега разворчался было, что что ни капля, то обязательно на него, на Мегу, сверзится, что ни птичка опорожнится, то непременно на него, на Мегу, но вовремя спохватился, вспомнил, что он, как-никак, философ, и сказал, поведя рукой окрест:

— А в неплохом местечке мы живем, приятель. Здесь всё чистое, свежее. Мы, глупые, стремимся в вашу цивилизацию, а того не понимаем, что разум и знание — не всегда благо.

— Знание — сила, — ляпнул Генка первое, что пришло на ум.

— Истинное знание вы потеряли, — заметил Мега, остановившись возле крохотного цветочка и любуясь им. — Вы заменили его тем, что выдумали сами. Мир ваш полон чада, грохота и зловонных испарений. Отсюда ваши беды и ваши болезни. Истинное же знание в целесообразности. Посмотри на этот цветочек…

— Ты, Мега, говоришь «ваш мир», — сказал Генка, которому было наплевать на целесообразный цветочек. — А в каком же мы сейчас мире?

— Как в каком? В нашем, — ответил Мега. — В параллельном вашему. А ты разве не знал?

— Не знал, — упавшим голосом сказал Генка.

— Да ты не расстраивайся, — Мега похлопал Генку по плечу. — У нас здесь тоже хорошо. Правда, не очень.

— Чудной ты, Мега, — прошептал Генка. — То хорошо, то не очень.

— Хорошо, когда не задумываешься о смысле жизни, — отозвался Мега. — А когда задумаешься, начинаешь понимать, что от тебя ничегошеньки не зависит. Растительная, травоядная жизнь. Как бы ненастоящая.

— Как в сказке, — грустно сказал Генка.

— Вот-вот, — согласился Мега. — А ваш мир хоть и полон глупостей, но вы живете разумной жизнью. Поэтому мы, которые хоть что-то понимаем, так стремимся в ваш мир.

— Я тоже туда стремлюсь, — признался Генка. — У меня там родители.

— Всему свое время, — сказал Мега. — Узнаешь и формулу контакта и места контакта — так называемые площадки…

Он не успел докончить. Раздались резкие, хриплые выкрики, и на поляну из леса выскочили четверо квадрапетов синюшных. При дневном свете они были еще страшнее, еще ужаснее. Ноги сами понесли Генку с Мегой прочь от страшных квадрапетов, причем Генка сильно вырвался вперед и не слышал, что Мега что-то кричит ему вдогонку. Квадрапеты бросились вслед за добычей и вдрызг растоптали целесообразный цветочек.

Мега кричал недаром. Он знал, что Генка выбрал неправильное направление, и пытался предупредить, что тот бежит прямо в руки мини-Буало, но поскольку резвый Зайцев, сшибая грибы, улепетывал, как угорелый, Мега вынужден был бежать за ним и криком предупреждать об опасности.

Нескончаемый этот крик в конце концов привлек внимание мини-Буало, и он послал стражу узнать, в чем дело. Стража в количестве двадцати желудеголовых воинов поймала Зайцева с Мегой, после чего забросала приставучих квадрапетов хлопушками, начиненными чесоточным порошком.

Квадрапеты убежали в лес чесаться, а стража отвела пленников к прямоугольному мини-Буало.

Мини-Буало был одет в серый камзол и шляпу с пером. Генка впервые увидел его заросшее коричневой шерстью лицо. Был он похож на мопса, может, поэтому и носил отбрасывающие густую тень широкополые шляпы.

— Зайцев, дружище, рад тебя видеть, — обрадовался мини-Буало. — Трансформировался? Рад, рад. Куда направляемся?

— Освобождать Спе…, — ляпнул Генка и прикусил язык, сообразив, что чуть не сказал лишнего.

— Кого-кого освобождать? — весело спросил мини-Буало. — Спектрариума? Спеледку? Спелезня? Так они на свободе. Может, Сперанто? А?

Затем, повернувшись к мрачному Меге, так же весело сказал:

— Ты чему Зайцева учишь, шут гороховый? Ты мне это брось.

Он погрозил Меге толстым мохнатым пальцем и бросил в пространство:

— На исправработы его, в сектор N 2.

Стража кинулась к Генке.

— Да не этого, — поморщившись, сказал мини-Буало. — Другого.

Генке выделили комнатушку в подвалах замка мини-Буало. Комнатушка была маленькая, пять шагов вдоль, четыре — поперек, без окон, но зато здесь было тепло и относительно сухо — затапливало, как объяснила прислуга по имени Шалалиха, лишь раз в квартал. А впрочем, говаривала Шалалиха, оно полезно, когда заливает-то. Привыкли к сухости, а зря, мокрота — она способствует крепости вегетативной системы. Забыли, что от корешков отпочковались, ох забыли. Ведь по сути-то овощ и есть овощ, пусть хоть на десяти ногах бегает.

Шалалиха была добрая, с тыквой вместо головы, ей, что называется, и карты в руки. К чести Генки он ни разу не съехидничал по поводу овощей, хотя при взгляде на Шалалиху так и подмывало. Она кормила его пареной морковкой и поила настоенным на меду нектаром.

Эта идиллия продолжалась три дня, на четвертый мини-Буало взял Генку с собой на дело.