Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

— Почти да. Если нас поймают за этим занятием, то могут посадить в тюрьму, а масаи не могут долго жить в неволе. Но все же некоторые воины пытаются охотиться на львов, несмотря на угрозу наказания. У нас, масаев, есть две вещи, которых не хватает вам, белым, — смелость и гордость.

За этими словами последовало долгое молчание. Я почувствовал грусть, так как меня глубоко тронула трагедия масаев, воинственного народа, который постепенно теряет смысл жизни из-за неумолимого наступления цивилизации. Более того, я ощущал определенную долю стыда, ибо в словах Масаки заключалась правда об отсутствии в наше время у белого человека храбрости и гордости. Зачастую в нашей жизни мы цепляемся за банальные реалии — работа, семья, развлечения. Живем со своими страхами и миримся с собственной посредственностью, пока не становимся старыми и дряхлыми. Потом умираем. Бесцветное существование!

Такие мысли одолевали меня, когда я смотрел на таинственные пляшущие языки пламени костра. Именно тогда я принял решение: любой ценой доказать этим замечательным людям, а еще важнее — самому себе, что у меня тоже есть «эмпиджан» — смелость и «олвуаса» — гордость.

— Масака, я собираюсь выйти с копьем против льва.

— Бвана, должно быть, шутит?

— Нет, я не шучу! Если воины из маньяты научат меня обращению с копьем, я убью льва.

— А что, если лев победит?

— Я готов испытать судьбу.

Масака испуганно сказал:

— Уже поздно, бвана. Утро вечера мудренее. Может быть, завтра ты забудешь об этом разговоре…

— Я пойду спать. Но я не изменю своего решения выйти против льва.

На следующее утро, когда я появился у выхода из палатки, меня уже поджидал Масака.

— Джамбо, бвана, — сказал он беззаботно. — Помочь тебе с завтраком?

— Да, пожалуйста, мне хочется отведать свежей крови, а потом потолковать о львах.

Масака поднял глаза к небу и с выражением растерянности и отчаяния воскликнул:

— На-ай! На-ай!

— Что ты сказал?

— Я произнес короткую масайскую молитву, попросив нашего бога приглядывать за тобой.

— Аше, Масака! Спасибо за заботу. Рад, что у меня есть такой друг!

Он улыбнулся в ответ, и мы зашагали в деревню. Скот находился еще в краале.

— Можешь выбирать любую корову с двумя надрезами на ухе, — сказал Масака. — Это мои метки. Клеймо на боку говорит о клановой принадлежности.

Я взглянул на тощих, выглядевших несчастными коров. Ни одна из них не вызывала у меня особого аппетита.

— Выбери сам, — предложил я.

— Тогда мы возьмем Керете. Это моя любимица.

Керете оказалась черно-белой старой коровой, слепой на один глаз. После недолгого сопротивления двум юношам она встала в требуемое положение. Масака повязал ей на шею ремень и начал его стягивать таким образом, что выступила яремная вена. Один из юношей подал Масаке полуметровый лук с небольшой деревянной стрелой, конец которой он приставил к вене. Затем он оттянул на дюйм [13] 1 дюйм=2,54 см. тетиву и отпустил ее таким образом, что заостренный конец слегка вскрыл вену. Под брызнувшую струйку крови подставили овальной формы сосуд из тыквы, который был затем церемониально передан мне. Густая темно-красная кровь пенилась сверху пузырьками. Она имела какой-то острый привкус и отдавала неистребимым запахом мочи. В остальном напиток был не так уж и плох. Я выпил половину сосуда, около пинты [14] 1 пинта = 0,551 л. , и посмотрел вокруг, чтобы проверить реакцию масаев. Они следили за мной. Я сделал еще несколько глотков и вернул сосуд Масаке со ставшим привычным «аше» — спасибо. Масака допил остальное.

— Что теперь скажешь? — спросил он с любопытством.

— Замечательно! Я почувствовал себя таким сильным, что могу выйти на льва.

— Ты уверен в том, что тебе этого хочется?

— Да! — твердо ответил я.

— Тогда я возьму тебя к воинам в маньяту. Может быть, тебе повезет.

Мы разобрали палатку и погрузили в «пикап». Масака попрощался со своими тремя женами, и мы отправились на юг. Более двух часов мы осторожно пробирались по каменистой саванне, пока не добрались до маньяты. Она находилась к востоку от озера Натрон, где-то недалеко от границы. Внешне она мало отличалась от эмпарнаты, из которой мы выехали. Она была больше по размерам. Пятнадцать хижин и крааль были окружены колючим плетнем. Здесь были женщины, дети и много молодых девушек, а также несколько гостивших старейшин. Всех их затмевали своим видом грациозные, элегантные молодые воины в возрасте от шестнадцати до тридцати лет. Их средний рост составлял примерно 155 см. Все они были натерты овечьим жиром, смешанным с красной охрой. У каждого в руке было копье с длинным обоюдоострым наконечником. Они смотрели на меня с любопытством. На их лицах были самоуверенность и высшая степень высокомерия.

— Ло мэран! Энтасупа! — произнес я одно из приличествующих случаю приветствий.

— Ипа! — откликнулись они с удивлением.

— Масака, расскажи им, зачем я приехал, и скажи им про льва, — попросил я.

— Не могу сделать это без подготовки. Иначе они примут нас обоих за сумасшедших.

Масака произнес длинную речь. Я сидел на большом валуне неподалеку от одной из хижин и наблюдал за ним. Первая реакция слушателей не показалась мне особо благоприятной. Несколько из них сплюнули на землю и затем долго что-то обсуждали, в то время как Масака пытался вставить свои пояснения. В конце разговора выражение лиц воинов несколько смягчилось, и, когда Масака вернулся ко мне, завершив переговоры, я был почти уверен, что они будут терпеть мое присутствие.

— Мэраны попросили передать тебе добрые пожелания и предложили отодвинуть изгородь от хижины вождя, чтобы освободить тебе место.

Молодые воины с помощью длинных палок расчистили для меня площадку в колючем кустарнике. Затем помогли установить громоздкую палатку, сопровождая это дело многочисленными удивленными восклицаниями. Мне понравилась их сноровистость. Они выполняли работу с видимым удовольствием. Остаток дня я провел в маньяте, наблюдая за упражнениями воинов. Женщины в это время занимались обновлением облицовки хижин.

На ужин я получил около кварты [15] 1 кварта=1,1 л. жирного молока, на завтрак — пинту свежей крови. Воины с удивлением наблюдали за тем, как я пью кровь. Один из них быстро задал вопрос, обращаясь к Масаке, и тот так же быстро ответил.

— Он хочет узнать, почему ты не ешь пищу белого человека. Я рассказал ему, что ты хочешь приобщиться к масайскому образу жизни и даже обучиться обращению с копьем, — перевел Масака.