Герман Малиничев - На суше и на море, 1989 [антология]

Кумари выбирают среди девочек из семей зажиточных ремесленников. У девочки не должно быть никаких физических недостатков — ни ранки, ни шрама Щ теле. Чтобы узнать, в кого вселилась богиня, отобранных девочек, предварительно подготовив, подвергают испытаниям. Самое решающее и последнее испытание — не испугаться разных страшилищ и мертвых жертвенных животных со вспоротыми животами, проведя в их компании ночь.

Живет Кумари скучно и однообразно: раз в году, в свой праздник, она — хозяйка страны, она в колеснице, влекомой ее подданными, является всем людям, а те шумно и искренне поклоняются ей. Иногда она позволяет лицезреть себя в обычный день, показываясь на минуту в резном окошке.

Как только девочка Кумари становится девушкой, богиня Кумари переселяется в другую. Ее находят, а бывшую выдают замуж.

Существует правило: если с Кумари случается несчастье — король покидает трон. Потому берегут ее как зеницу ока.

Существует поверье: если кто женится на бывшей Кумари, того постигнет несчастье. Однако внушительное приданое и положение мужа экс-богини делают свое дело — ни одна из отставных Кумари еще свой век в одиночестве не коротала.

У горных племен есть обычай многомужества, когда жена старшего в семье сына становится женой всех его братьев. Социальный смысл этого обычая в том, чтобы имущество, землю отца не дробить между наследниками.

По этой же причине многие женщины так и не выходят замуж. На их долю не достается мужей,

— У нас никогда не было жестокого обычая самосожжения вдов! — хвалятся непальцы. А не было по той простой причине, что в Непале не бывает и самих вдов, поскольку каждая женщина — дважды жена: жена бога Вишну и жена земного мужа. Если земной муж смертен, то Вишну — вечен.

Король Непала — земное воплощение все того же Вишну.

Символика вездесуща среди реалий местного образа жизни. Она — в быту, в искусстве, в эстетике и этике, в религии, в политике.

Любимый непальцами красный цвет тоже ведь символ. Чтобы уразуметь его смысл, по-моему, нужно оглянуться на далекое прошлое, когда этот цвет ассоциировался с жизнью, огнем, богатством материальным и духовным.

Есть у индуистов и буддистов священное слово «ом». Повторяющий его, живущий под его, так сказать, сенью может рассчитывать на особую благосклонность богов. Слог «ом» пишут на стенах жилищ, на капотах автомашин, на тележках рикш, на дверях контор, на витринах магазинов, носят в виде амулетов, татуируют. Так же обстоит дело и со свастикой. Вначале это шокирует. Но объясняют, что свастика символизирует щедрость, счастье, удачу. «Вот еще одно преступление фашизма, — подумалось мне. — Фашизм осквернил и извратил, навеки превратил в проклятие, в символ зла священный знак солнца и добра индоевропейских народов…»

Средняя продолжительность жизни непальцев — 40 лет. До глубокой старости доживают немногие. Старики окружены уважением и почитанием. Но существует обычай — зажившегося старика отправлять на небо. Символически, разумеется. Церемонию справляют, когда старцу исполнится 1200 лун. Это праздник семьи и всей деревни. После церемонии главой семьи становится старший сын. Патриарх же продолжает жить среди всех, но уже одиноко, ни во что не вмешиваясь.

Непал — заповедник средневековья, хоть и живет сейчас по одному из календарей в 2044 году. Однако, что бы мы ни говорили о затянувшемся средневековье, день вчерашний вчерашним днем и остается, хоть и — долгожитель. Настоящее властно вторгается и тревожит его.

Мне объясняли, что буддийские ступы потому имеют форму полусферы, что символизируют дождевой пузырь на воде, которому подобна жизнь человеческая своей утлостью и скоротечностью.

Современные непальцы, однако, не признают этой символики. Их жизнь полна страстей, в том числе и социальных.

Как суверенная страна, Непал сложился в XVIII веке. В том же веке он стал ощущать на себе интерес Британской короны. В 1846 году феодальный род Рана, поддерживаемый англичанами, отстранил короля от государственных дел, заключил его под домашний арест. А власть премьер-министра (представитель рода Рана) объявил наследственной.

В 1951 году, говорят непальцы, справедливость восторжествовала, династия диктаторов Рана свергнута, король снова стал главой страны. Жизнь пошла по пути демократизации. Уж если монархия, когда власть короля отнюдь не номинальна, когда запрещены политические партии, когда, случается, демонстрации и митинги разгоняются с применением оружия, уж если такое воспринимается непальцами как демократизация, то что же было при диктаторах-министрах?!

Страна была изолирована от внешнего мира. Законсервирована. Непальцы не покидали страну, и никто, практически никто из иностранцев не мог приехать в Непал.

Да и что бы вы хотели от страны, не имевшей до 1951 года не только железных, но в достаточном количестве и обыкновенных колесных дорог. Вьючные тропы и то были не везде. Тюк или коническая корзина на спине с лямкой через лоб так же обычны в Гималаях, как плоский таз с грузом на голове в Индии или бамбуковое коромысло с двумя чашами через плечо в Индокитае.

Тачечник, или рикша — это транспорт сугубо городской. Основной транспорт Гималаев — носильщик. Удивляешься почти полному отсутствию вьючных животных. Непальцы объясняют это обилием рек и узких каньонов, переправляться через которые приходится даже не по мостам, а по канатам, натянутым между берегами. Часто путник идет не по тропе, а ступает по «живым», качающимся под ногами камням, карабкается по вертикальным скалам, там, где никакие животные не пройдут.

На таких тропах путники приветствуют друг друга так:

— Кале пхе! (Не торопись!)

В самом деле, неторопливость да осторожность — первейшие качества жителя Гималаев. Тут действует естественный отбор — век торопыги не долог.

Но пожалуй, есть еще одна причина «непопулярности» вьючных животных — исключительная дешевизна человеческого труда. Она традиционна и характерна для всей Южной и Юго-Восточной Азии. Обычное дело — велорикша. Но можно еще встретить носильщиков с паланкином (совсем, как во времена Шехерезады), в котором путешествует какая-нибудь состоятельная матрона.

По горным путям, по сырым террасам, по серпантину шоссе и даже по асфальту городов топают носильщики. Переносят все: мешки, тюки, сено, кирпичи, дрова, и так идут с товаром на базар, так возвращаются с покупками из города. Иные деревни, в горах ли, на равнинах (даже если до столицы рукой подать!), имеют в качестве единственного средства коммуникации с «внешним миром» лишь узенькую тропинку среди рисовых террас или полей.

Отсутствие дорог обусловлено разными причинами, среди которых не последняя — жестокая экономия пригодной для сельского хозяйства земли. Но и само оно стесняет развитие сельской технологии: урожай с поля не вывезешь — выносят, удобрения в поле не завезешь — нужно занести. А уж как быть с сельскохозяйственной и строительной техникой среди бездорожья, диких склонов и сплошь возделанных лоскутных полей? Но это уже следующая проблема.