Вадим Артамонов - На суше и на море, 1988 [антология]

— Но откуда крысы вообще взялись на Тетиароа? — удивился Моэм. — Насколько мне известно, на других атоллах их нет.

— Вы задали мне трудный вопрос. Я и сам пытался докопаться до корней этой печальной истории, но окончательного объяснения так и не нашел. Возможно, часть крыс перебралась на остров с заходивших сюда шхун. И еще — крысы на Тетиароа унаследовали худшие черты обоих предков: живучесть коренных полинезийских и дьявольскую хитрость корабельных.

Но дело даже не в этом. Когда через два месяца я вернулся на остров, то сразу понял, что потерпел поражение. Крысы по-прежнему кишели повсюду. Туземцы объяснили мне, что после нескольких смертельных случаев они извлекли урок и обходили стороной аппетитные лепешки со стрихнином, разбросанные по всему острову. От камней, которыми пробовали обстреливать их островитяне, крысы ловко увертывались. Когда же те шли в атаку на хвостатых бестий с палками, то встречали отпор. Крысы вскоре перестали спасаться бегством и вместо этого моментально собирались в ударные отряды и с яростным писком бросались на преследователей. Вот тогда-то я по достоинству оценил чувство юмора его величества Помаре V, сделавшего мне неповторимый подарок. Да, сейчас вы вот смеетесь, а мне тогда было не до смеха. Я часами сидел у себя на веранде, тщетно стараясь найти выход. И знаете, кто мне его подсказал? Мой Ша. Был у меня такой наглый сиамский котище, который имел обыкновение прыгать на колени и демонстрировать остроту своих когтей, если я забывал принести его любимое лакомство — консервы из тунца. Так вот, когда я в очередной раз смазывал йодом оставленные им царапины, меня осенило: ведь кошки — смертельные враги крыс и мышей. Значит, нужно только собрать их в достаточном количестве и отвезти на Тетиароа.

На следующее утро мой бой-китаец повесил в порту объявление, что «док Вилли» скупает котов и кошек по два франка за штуку. Через час ко мне повалили туземцы с мяукающим, царапающимся и шипящим от злости товаром. Во дворе плотник сколачивал большие клетки, в которых к полудню набралось сотни две свирепых мини-тигров. Этого было вполне достаточно. Несколько дней я решил подержать их на голодной диете, чтобы прибавить рвения, когда они прибудут на остров. Мне было любопытно посмотреть, что получится из моей затеи, и я отправился туда вместе с мяукающими ландскнехтами…

Позднее шкипер Эмиль Леви, доставлявший необычный груз на Тетиароа, довольно красочно описал Моэму уникальную десантную операцию. Во время 25-мильного перехода кошки непрерывно выли подобно судовой сирене. Когда же клетки выгрузили на берег, пленники словно обезумели. Видимо, после трехдневного печального опыта они ожидали самого худшего. Два матроса-канака, открывавшие клетки, едва успевали увертываться от рассвирепевших кошек, когда они выскакивали на песок: те сначала не разобрались, кто друг, а кто враг, и стали бросаться на людей. Спасли положение крысы, привлеченные на берег необычным шумом. Выросшие в полной изоляции, они никогда прежде не видели смешных мяукающих зверьков и с любопытством смотрели, как те метались по песчаному пляжу. Зато таитянские коты прекрасно знали своих заклятых врагов. Стоило кому-то из них заметить крыс, как кошачья лавина устремилась на ничего не понявших аборигенов.

— Посмотрели бы на дока Вилли, — рассказывал шкипер. — Он прямо-таки плясал на палубе, размахивал руками и вопил что было мочи: «Ату их! Ату! Боже, как это прекрасно!»

К вечеру командующий десантной операцией зубной врач Уильямс убедился, что сражение выиграно. Обойдя остров, он не заметил ни одной крысы. На поле брани остались лишь тела поверженных врагов, а уцелевшие попрятались кто куда. Канадец не сомневался, что в ближайшие дни будет покончено и с ними. Можно было возвращаться на Таити и закупать новую партию саженцев кокосовых пальм.

— Увы, мое торжество оказалось преждевременным, — вздохнул Уильямс. — Наступил сезон дождей, и прошло три месяца, пока я собрался поехать на Тетиароа. Однако события опередили меня. Как-то раз, когда я вечером пришел домой, у веранды меня встретили мои островитяне в полном составе. Оказывается, я не учел одной вещи: быстроты, с какой размножаются кошки. Их количество по крайней мере утроилось. Расправившись с крысами, они принялись за другую живность, обитавшую на Тетиароа, но и ее хватило ненадолго. Среди кошачьего населения начался голод. Часть погибла, а оставшиеся, очутившись в безвыходном положении, начали форменную осаду островитян. Опасаясь за свою жизнь, те поспешили убраться на Таити с первой же зашедшей на Тетиароа шхуной.

Что мне оставалось делать? Отравить своих недавних союзников? На это у меня не хватило духа. Бог с ними, пусть владеют моим островом, а кокосовые пальмы могут и подождать. В конце концов, лишенные пропитания, кошки так или иначе погибнут естественной смертью. Пока же я предупредил в порту, что заходить на Тетиароа опасно. Весть эта быстро распространилась по всему Папеэте, а остров получил новое название — Мяу-Мяу.

— Но прошло уже почти пятнадцать лет, неужели этот эпизод помнят до сих пор? — удивился Моэм. — Ведь от кошек там, наверное, давно не осталось и следа…

— Вот здесь вы ошибаетесь, дорогой мистер Моэм, — загадочно улыбнулся британский консул. — Когда я через год с лишним посетил из любопытства мои владения, кошек там было предостаточно. Они совершенно одичали, но на людей нападать не пытались. Пробыв на острове несколько дней, я обнаружил удивительные вещи. Мои кошки стали отличными рыболовами, причем рыбный стол они дополняли и вегетарианскими блюдами — различными травами и листьями каких-то кустарников. Стоило утром прийти к лагуне, и вы могли увидеть все взрослое кошачье население расположившимся на рифах и отмелях и терпеливо поджидающим стаи рыб. Молниеносный удар лапой или даже прыжок в воду — и завтрак обеспечен. Самое же главное, как я со временем убедился, численность кошек оставалась на одном и том же уровне, словно они сознательно ввели строгий контроль над рождаемостью. Я не знаю, созывали ли они специальную конференцию по этому вопросу или же сыграли свою роль инстинкт и изменившаяся диета, только перенаселение Тетиароа больше не угрожало. Вскоре туда вернулись туземцы и, не встретив враждебности со стороны кошачьего населения, занялись выращиванием кокосовых пальм.

Чтобы закончить рассказ о судьбе жемчужины коллекции писателя Сомерсета Моэма — кстати, он и сам посетил остров Мяу-Мяу, — остается добавить лишь, что в конце 60-х годов Тетиароа приобрел у наследников доктора Уильямса известный актер Марлон Брандо, задумавший превратить этот райский уголок в приют для философов, писателей, артистов, художников, жаждущих тишины и покоя. Увы, желающих обосноваться там не нашлось. Виноваты оказались кошачьи серенады, без которых на Мяу-Мяу не обходится ни одна ночь.