Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

А, чтоб его, подумал я, и ведь, наверное, действительно не выдумывает. Дар у Коса был удивительный, и я не мог с ним поспорить, как бы мне ни хотелось.

С каждым днем солнце становилось все больше и больше. Я взял куб из корабельной библиотеки и почитал немного – и даже заинтересовался всеобщей историей, которая в школе нагоняла на меня смертельную тоску. Система Н 2223 поначалу считалась древними возможным местом обитания людей – ну, с учетом, что это были довольно свеженькие древние, которые жили всего несколько веков назад, в эпоху Воюющих Государств.

Из-за войн приостановились космические исследования, но, с другой стороны, необходимость сражаться вызвала огромные технические усовершенствования. Особенно разработки, касающиеся природы темной энергии – естественной антигравитации, – и открытие того, как же все-таки можно превысить скорость света. Поэтому, когда мы наконец снова обратились к звездам, мы были лучше экипированы и обладали более продвинутым теоретическим пониманием нашей сложной мультивселенной. Все это неплохо было знать, пусть практическая ценность подобных знаний была для меня почти нулевой.

А так-то жизнь продолжалась – я занимался со своими ребятами физподготовкой, проверял оружие и посещал официальные обеды комсостава, причем Мари сидела во главе стола, а я по-прежнему с противоположного конца, потому что табель о рангах не делает исключений для любовника командира. Вечерами я пил с Косом и слушал, как он рассказывает, что угроза, нависшая над Парадизо, становится ближе с каждым днем, только вот он не мог сказать, что это, потому что оно было «темное».

– Представь его как объект с малозаметными характерными признаками, – предложил он однажды после третьей кружки пива.

– Значит, это объект?

– Я не знаю, что это. Он темный.

– Корабль пришельцев?

– Может быть. Если Зоопарк находится в яйце из сверхпрочной стали, их мысли не уловить, понятно? Вот и тот объект… темный.

Однажды ночью я проснулся от кошмарного сна про яму, полную чудовищ с человеческими лицами, – проснулся с жутким воплем, который, в свою очередь, разбудил Мари.

– Что такое? – сонно промямлила она.

– Вот то, что угрожает Парадизо, – сказал я, утирая пот со лба, – это не можем быть мы? В смысле, мы летим забрать их, и…

– Mon cher [49] Милый (фр.) . , перестань выдумывать. В этом нет никакого смысла. У нас есть приказ, и мы собираемся его выполнить, только и всего. Обратного пути нет.

Она была права, и я снова уснул, а через несколько дней мы вышли на орбиту вокруг мира, который бедный старый Инноченте мечтал превратить в новый Эдем.

Ступить в первый раз на планету или другое космическое тело – немногим людям доводилось пережить подобное. И в будущем, надо полагать, немногим доведется. Воспоминание о Парадизо – один из незабываемых «первых разов» моей долгой жизни.

Мы высадились на волнистой равнине, покрытой высокой жесткой травой – ну, или чем-то с узкими листьями, похожим на траву. Солнце поднялось над горизонтом под углом в сорок пять градусов и походило на красный глаз какого-то космического чудища, высматривающего себе обед. Краснота придала оттенок всему – небо было лиловым, сине-зеленые листья казались черными, и все, от лужиц воды до бликов на наших масках, было словно в закатных лучах.

Мы не пользовались дыхательными аппаратами – в этом не было необходимости. Воздух содержал слишком много кислорода, и вдохнуть было все равно что опрокинуть бокал шампанского. С другой стороны, наши форменные ботинки внезапно стали казаться свинцовыми. Древние смогли засечь Парадизо своими орбитальными телескопами, потому что она была большой – твердая планета типа Земли, конечно, не газовый гигант, но для своего типа крупная. Я вдруг стал весить килограммов сто десять, а не стандартных земных восемьдесят семь, как должен бы. Все двигались, как дайверы в водолазных костюмах, и мы с Моралесом договорились устраивать десятиминутный перерыв каждый час, пока не привыкнем. Я распорядился, чтобы автопилоты, управляющие шаттлами, закрыли их и использовали лазеры или еще что угодно, что выглядело бы достаточно угрожающе, – и настала пора выходить.

«Алеф» шел первым, О’Рурк – впереди, я замыкал строй, присматривая, чтобы никто не отстал. «Бет», взвод Моралеса, держался за нами. Мы поднялись на невысокую гряду и увидели город, основанный Папой Инноченте. Мы не знали его названия, потому обозначили его О-1, Объект Один. Место было симпатичное, небольшие массивные дома из белого камня с красными и коричневыми черепичными крышами у небольшой бухты, окаймленной холмами, которые постепенно поднимались и превращались в далекие фиолетовые горы. Никаких высотных зданий, лишь одно широкое строение с низким белым куполом, чуть розоватым в лучах солнца. Сквозь шлем я услышал, как Моралес сказал: «А вот и храм». Он оказался прав.

Я не был уверен, что Кос поспеет за нами, и оставил его на «Жукове». Тем не менее я хотел поддерживать с ним связь. Мы посылали образы через камеры, вмонтированные в шлемы, и вскоре я услышал его голос, который было невозможно спутать ни с чьим другим:

– Кон, я не могу читать город. Все спокойно. Я вообще не чувствую колонистов, ни там, ни где бы то ни было еще.

– Как ты это объяснишь?

– Никак.

– Ты же чувствовал их из космоса, а теперь даже не можешь почувствовать их с орбиты?

– Я же сказал, что не знаю, как это объяснить.

Мы приблизились к О-1 со свинцовыми ногами и тяжело дыша. Мы откинули маски. Несмотря на пылающее солнце, воздух был приятным, почти прохладным на наших разгоряченных лицах. Небольшие черные зверьки – шестиногие кролики? – разбежались по траве, заметив нас. Животное, несколько напоминающее гиену (тяжелый торс, хилые задние лапы), выскочило из сине-зеленого леса справа от нас, описало широкий круг и снова исчезло. Оно бежало, двигаясь похоже на лошадку-качалку: вперед-назад, вперед-назад. Летающее существо с широкими треугольными крыльями нырнуло вниз, взмыло и тяжеловесно удалилось. Его тело казалось крошечным на фоне огромных крыльев.

Вдалеке образовались низкие тучи, сверху красные, посередине лиловые, иссиня-черные внизу. Очевидно, надвигался летний ливень. Словно в подтверждение моей догадки замелькали молнии – красноватого оттенка.

Мы вошли в город. Тревожная тишина. В местах, где должны быть люди, но их нет, чувствуется какая-то особенная пустота. Сигналы с корабля сообщали нам, куда нужно идти, и Моралес пошел по одной кривой улочке, а я по другой. Мой взвод разделился – первое и второе отделение направо, третье и четвертое – налево. «Держитесь стен, ребята». Я счел собственные реакции интересными – нервы натянулись, как струны, но страха не было. Только напряжение и полная готовность. Чувства обострились. Еще один шестиногий зверек скрылся за углом, и я долго слышал, как стучат его коготки.