Владислав Покровский - Курьер. Книга вторая

Ноги мои сами изогнулись, я завис в воздухе, понемногу опускаясь, мышцы тела напряглись, выпрямляя его, я помахал одной рукой, удерживая вертикальное положение, вторая почему-то совсем не слушалась, мягко коснулся пола и в тот же миг "Малахит" убрал смещение. Перегрузка навалилась на меня неожиданно, я крякнул, пружиня ногами, коснулся пола коленями и попытался отдышаться. В глаза так и лез пот, я машинально потянулся его смахнуть, сначала не понял, а потом посмотрел одним глазом и завыл. От боли, от ужаса и от безнадёжности… Кисть правой руки была срезана начисто, только концы косточек и торчали из культи.

Рядом со мной кто-то мягко приземлился, я услышал быстрые шаги, меня схватили за шиворот и с невероятной силой швырнули на несколько метров. Я пролетел по воздуху, упал, больно ударившись, перекатился и, застонав, попытался привстать, опираясь на левую руку и подтягивая колени.

Шаги приблизились, жестокий пинок швырнул меня на спину, я опрокинулся и чуть с ума не сошёл от боли, которая прорвалась даже через блокады "Малахита".

— Такой жалкий… Такой слабый… — прохрипело вдруг надо мной, я с трудом разлепил глаза и сквозь колышущуюся пелену увидел мерцающий призрачный силуэт. — Тошно смотреть… Вставай, тварь! Столько усилий было на тебя потрачено. Столько кредитов вложено! Будь тем, кем ты есть! Будь истинным воином! Нет никакой чести в убийстве жалкого противника, а ты сейчас очень жалок. Впрочем, ты никогда и не был силён. Вот Ольга была сильна. Очень. И мне было невероятно приятно убить её. Вот этим самым ножом…

"Убить… Ольгу… Сильна… Ольга… Ольга?.. Ольга?! СВОЛОЧЬ!!!".

Я закричал, сатанея и взрываясь от бешенства, схватился левой рукой за полупрозрачную полоску металла, протянувшуюся ко мне, рванулся вверх, не обращая внимая на режущую пальцы кромку, на разрывающую меня на части боль, ударил левой рукой ошарашенного таким взрывом ярости невидимку и отшвырнул его от себя прочь. А потом… Потом мне безумно захотелось убить его! И дремлющий во мне Поток выплеснулся наружу.

Сверкнула ярчайшая радужная вспышка, я почти ослеп, однако видел перед собой тёмное пятно и молотил по этому пятну изо всех сил, уворачиваясь от его редких ударов, бил, не жалея себя, потом почуял, что настал миг для последнего удара, и в него я вложил всю свою ненависть и ярость к этой твари, посмевшей отнять жизнь… не у меня — Триединый со мной! — а у Неё! У Неё…

Вспышка сверкнула опять, я, обессилев, согнулся, упираясь левой рукой в колено, не удержался и сел, с трудом поднял голову и посмотрел на врага, тот как раз поднимался, шатаясь и слепо водя руками по сторонам. Воздух вокруг него заискрился, когда он попытался сделать несколько шагов, невидимое доселе начало проявляться, кусками, фрагментами, я вяло наблюдал за этим, понимая, что на вторую такую вспышку ярости меня уже не хватит.

— Ты уничтожил мою броню, — прохрипел враг, шатаясь и водя руками перед собой. — За это тебя надо наказать. Только для начала придётся её снять… Это уже хлам.

"Есть предложение, — встрял "Малахит", — прыгай в темпоральный вихрь, пока есть шанс. Я восстановлю твою кисть, мне только нужно время…".

Я скосил глаза в ту сторону, слыша, как поёт Поток, практически видя очертания его незримого вихря, чувствуя его колебания, его дрожь, его силу… Прикинув расстояние, я подобрал под себя ноги и с трудом оттолкнулся, едва не ткнувшись носом в пол — вспышка ярости высосала из меня последние силы и теперь их хватало разве что на скупые вздохи. Но… Я зарычал, пересиливая себя, оттолкнулся ещё, пополз упрямо вперёд, бережно прижимая к груди культю и надеясь на чудо, на то, что мои ангелы-хранители не разгильдяйствуют и не ушли в крестовый поход на мусульманский рай за бабами, а бдят, по предопределению судьбы и рока заботясь о сохранности моей тушки. Ещё немного, ещё чуть-чуть, последний бой он трудный самый… Эту фразу я повторял про себя как заклинание, пока полз, срывая ноги и обдирая в кровь пальцы, к темпоральному вихрю и с тревогой слыша, как за моей спиной с тихим шуршанием и шорохом что-то лёгкое и невесомое падает на пол. Ещё немного… Ещё чуть-чуть… Вот он! Я почти дополз до него, почти коснулся его кончиками пальцев, почти вобрал в себя его мощь, почти успел раствориться в нём, а там я уже как рыба в воде, отдохну внутри Потока, отрастёт у меня новая кисть, заживут раны, а потом я, отъевшийся и отдохнувший, вернусь сюда, где пройдёт всего пара секунд, с легионами послушных мне Хранителей и наведу здесь порядок. Жертвы сегодняшнего дня и всех предыдущих будут не напрасны: кварковые батареи никогда не попадут в прошлое Земли, а сама секта перестанет существовать. Не как в тот первый раз, а навсегда!

Почти… Я уже почти добрался до него… Ну ещё немного…

И тут…

— Милый, разве ты не хочешь поздороваться со мной?

— Запрашиваю связь с Призраком.

— Подтвердите себя.

— Ольга Романова, Старший Агент.

— Произнесите кодовую фразу.

— …

— Код принят. Ментальная, цветовая, звуковая гамма совпадает. Соединяю с Призраком.

— Ольга? Ну наконец-то! Что у тебя?

— Не самые лучшие новости, Призрак. Данные Самсонова подтвердились.

— Значит, это Они?

— Да.

— Кто ещё?

— Только они. Никто более.

— Хм… Плохо. Более всего я полагался на этих двух.

— Какие мои дальнейшие действия?

— Я организую прикрытие. Найди Её. И уничтожь.

— Что делать с Андреем Преображенским?

— Твой запрос будет удовлетворён. Его включат в состав Судебного корпуса. Если он выживет. Он знает, кстати?

— Нет.

— А чувствует?

— Нет.

— Подозревает?

— Нет, Призрак. Разрешите совет?

— Разрешаю.

— Советую ликвидировать все оставшиеся материалы по Преображенскому, все его неудавшиеся копии. Этот не переживёт психологической травмы. А если и переживёт, то откажется в дальнейшем сотрудничать.

— Совет принят. Я прислушаюсь к нему. Ты уверена в его лояльности?

— Абсолютно. Новый Андрей даже лучше прежнего. По всем показателям…

— Насколько я помню, старый не выдержал заключительного этапа тренировок?

— Точно так. Его убило импульсом пси-излучения. В этом усилена защита от всех видов излучения. Вдобавок за счёт перепрограммирования генетического и мем-кода многократно ускорены все реакции. Наша версия значительно лучше. Материал сектанта по имени Адам, или "Родитель", был, скажем так, несколько сыроват…

— Хм…

— Призрак?

— Слушаю.

— Мой брат…

— Мы ничего не смогли сделать, Ольга. Сожалею. Образ личности, который хранился в твоей памяти, не подходит ему. А старый… Никуда не годится. Эти двое об этом позаботились. Придётся тебе жить с болью этой потери.