Владислав Покровский - Курьер. Книга вторая

"Аквариум", — подумал я, балансируя на грани забвения и пребывания в сознании и не спеша выбирать меж тем и тем. Кости они мне вряд ли поломали — вставки из органической стали в полости с костным мозгом спасти могут многих — но вот органы внутренние потрепали изрядно, я чувствовал себя куском мяса, угодившим под колотушку мясника.

Пулемётный грохот смолк, я напряг слух, пытаясь разобраться в окружающем, глаза да и всё лицо были залиты кровью, вслушался в воцарившуюся тишину и тут услышал, как кто-то соскочил на пол — затрещали и захрустели осколки стекла — прошёлся по комнате, и в тот же миг прогремел выстрел. Одиночный. Закрыв глаза, я горячо взмолился, чтобы он не достался моему нежданному спасителю (хотя… кто мог поручиться, что это именно спаситель?), вслушался, напрягаясь и едва не теряя сознание от резко усилившейся боли. Однако я не услышал ничего… Я вздохнул судорожно, попытался пошевелить левой рукой — она отказывалась повиноваться, попробовал правой, но… Слушались только пальцы, всё выше них было словно заморожено и не двигалось ни в какую. Ещё раз вздохнув, превозмогая боль, я попробовал пошевелить ногами, убедился, что с ними ситуация не лучше и невольно вспомнил об активаторе. Ох, был бы он сейчас со мной, уже бы я давно и бегал, и прыгал, и панихиду по напавшим на меня играл. Но активатор был на фирме в запертом личном ящике с кодовым матричным замком, и хоть и был моей собственностью, но просто так не полагался никому. Я попробовал пошевелиться, попытался ползти, извиваясь ужом, но боль вдруг вспыхнула как гигантский пожар, я стиснул зубы, чтобы не закричать, и ткнулся лбом в пол, на который уже натекла немалая лужа крови. Невероятным усилием воли я удерживал себя в сознании, не давая скользнуть в манящий мрак, чувствуя, что из него уже вряд ли выберусь когда-либо. Позвать бы кого на помощь…

"ЭлИн… — позвал я мысленно. — ЭлИн, ответь, пожалуйста…".

Бесполезно. Мёртво. Ни отклика, ни малейшего проблеска в сознании, ни намёка на ответ. Неужто и она тоже?.. Нет, быть этого не может…

Дыхание? Я встрепенулся и напряг слух, потом постарался принюхаться. Нос на эту попытку отозвался резкой и сильной вспышкой боли, которая едва меня не доконала, я прекратил эти бесплодные попытки и стал гадать: успею ли я истечь кровью до того, как меня кто-нибудь найдет, или же свершится чудо?

— Тебя и на минуту оставить нельзя, — раздалось вдруг в глубине комнаты знакомое фырканье. — Обязательно с кем-нибудь подерёшься…

"Великий Космос! Неужели Она?!". Я уже не верил своему счастью, надеялся и молил всех богов, чтобы только я не ослышался и не напутал.

— О Триединый! — выдохнула Шела у меня над головой, я услышал, как заскрипели обломки чего-то у неё под ногами, как зашуршал ковёр, она присела возле меня и присвистнула. — Мать твою, Безымянный… — пробормотала она, оглядывая меня всего и нерешительно касаясь кончиками пальцев моего избитого ливера.

— Полежи ещё немного, — она вдруг вскочила на ноги и куда-то убежала. — Я сейчас!

"Шела, — мысленно вздохнул я, беззвучно плача от облегчения. — Шела… Родная моя, любимая, как же ты вовремя!..".

Звук её быстрых лёгких шагов донёсся до меня уже с другой стороны, она пинком отшвырнула что-то тяжелое, мешающее её, опустилась на пол и что-то поставила рядом с моей головой.

— Дай руку, требовательно сказала она, взяла мою правую руку и вытянула её к себе.

Боль моментально прошила меня всего, я зарычал, уткнувшись носом в пол, и вдруг почувствовал, как что-то прокалывает мне кожу, углубляясь в вену.

— Теперь другую, — произнесла Шела, развернула меня, укладывая на спину — я услышал тихий вздох, её бормотание и проклятия, снова что-то кольнуло меня, погружаясь глубоко в руку, я замычал, пытаясь задать ей вопрос, но она лишь повернула мою голову на бок, чтобы сочащаяся кровь не заливала рот.

— Потерпи, милый, потерпи, — пробормотала он, щёлкая ногтями почему-то, затем нагнулась ко мне, быстро поцеловала в разбитые — я уже это чувствовал — губы и погладила ладошкой по лбу. — Сейчас станет легче… Ублюдки! Что же они с тобой сделали! За что?!

Я мыкнул, изображая полное неведение в этом вопросе, она коснулась пальцем моих губ, заставляя молчать, и я замолчал, прислушиваясь к докладу из глубины себя, любимого. Что это она ко мне такое подключила? И тут же всё мне стало ясно.

Руки сначала обожгло холодом, который пронизал меня всего, проник до костей и заморозил все очаги боли и внутреннего кровотечения, я застучал остатками зубов, задрожал от холода, ладонь Шелы погладила меня по волосам, я замер, наслаждаясь моментом, и тут вдруг накатило блаженное тепло. "Повреждение внутренних органов — более семидесяти процентов, — раздался в голове бесплотный голос виртуального интеллекта. — Рекомендуемые меры приняты. Приступаю к блоку инъекций…".

"Умничка ты моя, — подумал я нежно. — Как же ты вовремя, медсестричка, знахарка…".

А по телу вместе с кровью уже разносились колонии наноботов, искусственные ткани, жидкий ИсОМ, катализаторы реакций и процессов…. По всей коже будто мурашки забегали, отчаянно зачесалось изнутри, стало припекать внутренние органы, печень вдруг словно обожгло, я поморщился от вспышки боли, сердце застучало быстрее, по телу пошла свежая волна крови, унося в себе витамины, стимуляторы, разнося полимерно-клеточные структуры, которые, руководимые компьютером реанимационного комплекса, в спешном порядке восстанавливали повреждённые места, убирали тромбы и "латали" дырки. Я закрыл глаза, Шела, вытащив из аптечки что-то мягкое, похожее на бинт, стала осторожно промачивать мне этим лицо, убирая кровь. Кожа снова отчаянно зачесалась, я потянулся было почесать, однако получил строгий шлепок от своей очаровательной медсестры и прекратил попытки.

— Какой ты беспокойный пациент, — проворчала она, проводя кончиками пальцев по моему телу и прослушивая его через них. — Куда ты к носу-то лезешь?

— Не могу, — прохрипел я, моргая и нагоняя слёзы — глаза пересохли и сильно болели, — чешется.

— Язык у тебя вечно чешется, — отрезала она и тут же добавила более мягко: — Я из-за тебя чуть в обморок не упала.

— Места хватило бы, — постарался пошутить я и сам ужаснулся, до чего же вышло криво.

— Разумеется, хватило бы, — кивнула она, пропустив мимо ушей мой сарказм, решив, видимо, что на больных и Безымянным обиженных грех нормальным людям обижаться, — отгрохал себе тут хоромы… Честная девушка потерялась, как вошла в первый раз.

— Честная девушка, — припомнил я, — всё грозилась тогда перепланировку сделать. Чего ж не сделала?

— По-моему это мужское занятие, — возразила Шела, осматривая внимательно моё лицо, которое горело и страшно чесалось, как хорошо натёртое перцем. — Наша задача: вами руководить. Вы же без нас и шагу ступить не можете.