Николай Комаров - Холодный город

Народы Азии с их «египетским терпением», способностью к кропотливой тщательной работе невольно грозили опередить и поглотить Европу и Америку в своей массе. Даже в Японии желтая раса, усвоив приемы производства, достигла удивительных результатов, которые ставили ее в некоторых областях вне конкуренции. В особенности это сказалось в тех предметах, где имелась масса мелких частей, и нужна была особая тщательность и точность при сборке их.

Как результаты исследований таинственных целительных сил природы, у китайцев и индусов были достигнуты поразительные успехи в области медицины.

Одним словом, чувствовалось, что в Азии происходит грандиозная внутренняя работа, еще не организованная, не принявшая вполне определенных форм, но безусловно готовившая миру как великие потрясения, так и новые откровения в области духа.

— Да, «китайская саранча», — произнес Фред и отправился на соседний южный сектор, где уже начались железобетонные работы.

От тысячи исполинских бетоньерок и лязга железа для арматуры стоял ужасный грохот, сквозь который едва можно было уловить гудение электромоторов. Над всей площадью работ нависло облако зеленоватой пыли.

Сооружение основной плиты происходило следующим образом:

Спланированный участок Колтона бетонировался и на первом слое бетона начинали укреплять железную арматуру, которая распределялась таким способом, что образовала ящики высотой в 1 метр и площадью в 1 квадратный метр. Толщина стены этих своеобразных сот была так же около метра. Промежуточные пространства заполнялись пробковой мелочью, которая должна была служить первой изоляцией от теплопроводности.

Прошел только один месяц со дня образования Компании «Колтон», а прежней равнины нельзя было уже узнать. Южный сектор города был спланирован, на нем заканчивали теперь первую изолирующую плиту и приготовляли формы для отливки колонн. Фред применял такой порядок работ, который давал возможность приступить к новым, не дожидаясь полного окончания старых. Этим он усиливал производительность общей работы и ускорял возведение города. Кроме того, само собой понятно, что Фред провел полное разделение труда. Некоторым «железобетонным батальонам» было назначено только устанавливать формы, другим плести арматуру и т. д.

Над Колтоном постоянно кружились аэро, чтобы посмотреть, как вырастает город. Но опускаться на площади работ было строжайше запрещено, чтобы не вызывать задержки в них.

Каждую неделю во всех бесчисленных театрах Компании «Кинофон» показывали, что уже сделано. Понятно, что право производить снимки сооружения Колтона было дано не даром, а уступлено Фульдом за кругленькую сумму в 60 миллионов долларов.

Когда была закончена первая изоляционная плита южного сектора Колтона, поверх нее стали устраивать перекрытие, которое шло в несколько слоев. По мере возведения их промежуточные пространства заполнялись лучшим пробковым и изоляционным материалом, пропитанным особым составом «Этернит», который предохранял от гниения и разрушения.

В работе соблюдалась быстрота, но вместе с тем и полная добросовестность, так как все отлично понимали, что город строится на долгие времена, и малейшее упущение и неправильность могли повлечь за собой гибель части города в будущем.

Наступила вскоре так называемая зима. Температура воздуха значительно понизилась и все вздохнули с облегчением. Работа пошла еще более ускоренным темпом, пользовались сравнительной прохладой, так как знали, что через три месяца опять вернется изнуряющий, губительный зной.

А за это время на заводе Арктической Компании успели расширить некоторые отделы и заготовили материалы, подвергнув их предварительно самым тщательным исследованиям.

Чарской приходилось очень много работать, и она поздно оставляла свою лабораторию.

Комов быстро освоился с своей новой работой. Понятно, что он должен был предварительно прочесть много книг и изучить методы испытаний частей холодильного оборудования.

Через два месяца инженере Руддик поручал уже ему производить самостоятельные испытания некоторых неответственных частей и был очень доволен им.

Том Хэд довольно часто извещал испытательную станцию и интересовался ходом работ.

Даже неответственные части холодильного оборудования, как, например, вал вентилятора, крылья его, подвески для труб, вентили и проч. испытывались в работе, и малейшее нарушение установленной нормы влекло за собой браковку.

— Мы должны выпустить отсюда, — говорил Комову Руддик, — только самое надежное, прочное, чтобы была полная уверенность в работе каждой части без отказа и долгое время.

Несмотря на необходимость интенсивной непрерывной работы в две смены, Том Хэд сохранил так называемые «свободные дни», отлично понимая, что отдых только повысит трудоспособность рабочих и инженеров.

Комов и Чарская встречались изредка урывками, но оба были довольны, что работают недалеко друг от друга.

— У меня седьмого будет свободный день, — сказала она Комову, направляясь к себе. — А у вас когда? Вот было бы хорошо, если бы совпали дни нашего отдыха.

— Да, конечно, — ответил Комов, — а я сейчас как раз вспомнил, как мы чудно провели вдвоем время, когда летали в парк.

— Знаете, — оживившись сказал он, — мистер Руддик может это устроить без всякого ущерба для дела, тем более, что из Нью-Йорка прибыл один из его прежних помощников.

Чарская кивнула ему своей хорошенькой головкой и исчезла за испытательными машинами, а Комов стал возиться с крыльями вентилятора системы «Вихрь», которые напоминали своей формой лепестки увядающих роз.

Через несколько дней Чарская говорила Комову по радиофону:

— Значит, завтра мы встанем рано утром, чтобы к 12 часам дня быть уже над Колтоном. Итак, завтра в 7.40 на станции подвесной дороги. Ложитесь пораньше, довольно вам увлекаться новыми книгами, — и голос Чарской замолк.

— А в самом деле надо лечь пораньше, — сказал себе Комов и открыл сильнее регулятор температуры, чтобы на ночь несколько освежить свою комнатку.

Комов жил теперь на заводе в «доме инженеров», который отличался от Бостонских отелей только своими более скромными размерами. Те же кнопки, которые вызывали из стен постель, стулья, умывальник. Было неуютно, и для человека не американской складки очень уж «механически».

Комов поэтому отдыхал глазами и душой, когда изредка после работы навешал Чарскую и сидел в ее маленьком кабинете.

На станции подвесной дороги было малолюдно.

Комов и Чарская подошли почти одновременно и невольно улыбнулись такому совпадению.

Через пять минут они уже плавно покачивались на мягких пружинах вагонных кресел и мчались с быстротой 180 километров к «городу будущего».