Евгений Винников - На суше и на море. 1976. Выпуск 16

Вокруг стояли уже только одиночные деревья, хилые, казалось, едва живые, они вяло клонили по ветру тощие вершины. Уже где-то впереди шуршали тростники; уже из-ea высоких кочек возникали вдруг весьма обширные пространства грязно-синего бугристого льда. Пробираться становилось все труднее. Сохатый дважды с шумом проваливался в топь, но упрямо не менял направления.

В час, когда сумерки стали сжимать безбрежный болотный простор, Карл, воспользовавшись тем, что лось опять ухнул в какую-то яму и долго барахтался в ней, ускорил шаги, обошел шумевшего копытного слева и оказался на его пути.

Странный, необъяснимый поступок… Жизненные угодья Карла простирались по ту сторону реки, на этом берегу ему почти не приходилось бывать, и откуда бы ему знать, что лось среди болота ищет такое место, где можно не опасаться никаких врагов? Карл как бы задумал выгнать лося на твердую почву, чтобы спокойно продолжать бескровную, но обещающую успех охоту.

Лось появился из сгущавшегося сумрака — мокрый, мотающий вверх и вниз головой, не разбирающий дороги, отчаявшийся. Карл, целясь да всякий случай чуть мимо, ринулся навстречу. Шипенье мерзлой осоки привлекло внимание лося. Он разглядел стремительно скользящее тело, фыркнул, отпрянул, попал ногой в какую-то ямину, почти повалился на бок и вдруг взлетел под действием неизвестно откуда взявшейся силы. И началась опять гонка! Но теперь звери понеслись назад, прочь с болота.

Бочажины, в которых лось только что беспомощно барахтался, сейчас не были препятствиями. Несколько раз он с размаху погружался в них, разбрызгивая воду и разбрасывая лед, подобно взорвавшемуся снаряду, но тотчас взмывал в воздух, словно фантастическое существо.

Рысь, тоже почувствовавшая прилив энергии в новой вспышке охотничьего азарта, мчалась, почти не разбирая дороги. Некоторое время зверь почти не отставал от сохатого.

И вот конец болота. Лось, а вскоре и рысь углубились сначала в мелкорослую тайгу, потом, преодолев отлогий подъем, оказались среди корявых толстоствольных сосен. Тут сначала рысь, а через минуту и лось окончательно обессилели. Карл, пройдя немного на заплетающихся, дрожащих ногах, лег куда попало, машинально лизнул израненную лапу. Лось же рухнул, словно кляча, нашедшая свой конец в рабочей упряжке. Их разделяло каких-нибудь сто метров.

Стемнело. Под покровом ночи снеговая туча, вынудившая повернуть назад охотника Володьку, подобралась и к зверям. Не в пример Володьке, сразу понявшему, что начинающийся снегопад погребет следы лося, Карл, прекрасно видя, что отпечатки копыт неумолимо исчезают, ничуть этим не обеспокоился. Впрочем, все его внимание поглощали кровоточащие лапы: в азарте погони он изранил их о лед.

Заливав раны, Карл стал вылизывать шкуру, в которой не оставалось сухого волоска. А время шло… И вскоре в распоряжении рыси остался единственный след лося — тот, который она прикрывала своим брюхом…

Карл поднялся. Недоумевая, он сделал несколько шагов, быстро вернулся к лежке, тщательно обследовал сглаженный его телом отпечаток копыта, еще раз попытался найти следы, но тщетно…

Страшно разволновавшись от недобрых предчувствий, Карл бросился напрямик через рыхлый снег туда, где, по его расчету, должен был находиться сохатый. К его удивлению, в том месте громоздилась куча хвороста, в которой мог найти убежище только мелкий зверь. Карл все-таки обследовал ее и, не найдя никаких признаков лося, обыскал все вокруг, постепенно расширяя радиус поисков. Добрался даже до болота, но и там ни звуков, ни запахов живого… Только монотонно шуршал снегопад…

Глубокой ночью измученный хищник примирился с неудачей и решил наконец позаботиться о ночлеге. Выбрал разлапистую сосну, с трудом вспрыгнул на нижний толстый сук, вытянулся на нем, но вскоре холод заставил искать другое ложе. Увы, еще долго продолжалось перескакивание с сука на сук. Лишь под утро Карлу удалось пригреться, изогнувшись у шершавого ствола.

Его сон, наполненный событиями погони, вначале был тревожен, но потом он уснул довольно крепко. Свет утра, когда Карл проснулся, открыл ему молчаливую тайгу. Кругом было пушисто, бело, прозрачно, и лишь что-то незначительное, какой-то мелкий штришок упрямо не гармонировал с торжественно-спокойным пейзажем. Карл, потянувшись, чуть изменил позу; штришок с новой точки зрения стал темным пятном. Карл невольно напрягся, начиная о чем-то догадываться, но в этот момент, выдвинувшись из-за деревьев, пятно стало лосем.

Сохатый сделал несколько вихляющих, неверных шагов, согнул в коленях передние ноги и плюхнулся на брюхо. Рыхлый снег волнами растекся вокруг него. Увенчанную тяжелыми рогами голову лось горделиво откинул назад, но она не удержалась в этом положении и стала медленно падать вперед, пока не свесилась в покорном поклоне.

Рысь, вытянув шею, жадно ловила все эти знаки обреченности и странно сама вдруг преобразилась. Ничто в ее внешности уже не говорило об истощении и усталости. Только что свисавшая клочьями шерсть распушилась; силой налились напруженные лапы, а глаза засияли желтым боевым огнем. Хищник был готов к нападению.

Но хрустнул, ломаясь от выпущенного когтя, кусочек коры, качнулась, осыпая снег, ветка… Уши лося встревоженно ожили, повернулись в сторону Карла, и тот затаился, несмотря на весь свой пыл. Тогда лось повернул голову и пристально посмотрел на крону сосны, но ничего не увидел сквозь пышную хвою. Он поднялся и побрел, словно выполняя надоевшую обязанность, к дереву.

Он сам выбрал этот путь и сам приостановился на белом снегу, прямо под толстой веткой. И хищник кинулся вниз.

Но что-то предрешило неудачу нападения. Карл летел слишком медленно: словно парус или парашют, мех, распушившись, задержал его в воздухе, — может быть, на какую-нибудь долю секунды, но задержал! И затем, когда последовал удар, назначением которого было оглушить жертву своей неожиданностью, он оказался не резким и не мощным. Откуда было знать Карлу, что за эту осень он растерял чуть ли не половину веса!

А неудачи на этом не кончились. Карл должен был сразу выпустить когти, чтобы укрепиться на спине жертвы. Он так и сделал, но когти скользнули по шкуре лося. Неимоверным усилием Карл все-таки зацепился, но весьма ненадежно — почти поперек спины лося, на крупе. И положение еще больше ухудшилось, когда сохатый ошарашенно рванулся в путаницу ближайших кустарников. Тут рысь чем-то подцепило, приподняло и развернуло к хвосту. Затем лось выскочил на относительно просторный участок. Глазам Карла предстала дико приплясывающая, удирающая назад тайга.