Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

В домик входит Погодкин, смотрит на мастера, мнет в руках кепку.

— Саш, а Саш, не сердись, что немного подурачился.

— Да я разве сержусь? За что, Леша?

— Пошли, зовут, Саша, тебя.

Они уходят из домика, я долго сижу один. В домике полумрак, тихонько посвистывает ветер, дребезжит плохо закрепленная рама…

Через день, утром двадцать первого ноября, я встретил Полякова и Погодкина в центральном поселке Нефтяных Камней. Все смены тогда задержали, люди вышли на эстакаду. Еще не рассвело, горели фонари Без пяти семь принесли цветы. Огромные ящики с хризантемами. Их поставили прямо на настил.

Ровно в семь над Камушками взвыла сирена.

В этот день, в страшный шторм 1957 года, погибли вахты Каверочкина и Багирова.

…Утром сияло солнце, ветра почти не было. Вахта Каверочкина и вахта Сулеймана Багирова, другого бурового мастера, благополучно добрались до своих отдельных оснований. Люди приступили к работе, как всегда. О приближающемся шторме никто по знал, да и не предполагал даже, что на Каспии бывают такие бури. К середине дня поднялось волнение.

К вечеру шторм гудел в полную силу. На самих Камушках летели выбитые стекла, дрожали эстакады, и баркасы еле держались у причала. Многие нефтяники ушли в Чваново: там все-таки суша, твердая земля. Огромные волны били в пастил, а ветер валил с ног. Говорят, достигал скорости пятидесяти метров в секунду. Шторм перешел в ураган.

Хуже всего было, конечно, людям на отдельных основаниях. Оторванные ото всех, они не могли надеяться на чью-либо помощь. Последний разговор с Каверочкиным был без десяти три. К ночи у них погас свет, но радиосвязь не прервалась. Каверочкину ответила девушка в радиорубке Нефтяных Камней.

— Дай дежурного, — сказал он.

— Занят дежурный, — ответила девушка. — Как там у вас, дядя Миша?

— Ничего, дочка, пока держимся. Качает только здорово, уж больно сильно качает.

— Так будете ждать дежурного?

— Не надо, дочка, пойдем на буровую, греться будем у дизеля. До свидания, дочка.

Больше никаких разговоров не было ни с Каверочкиным, ни с Багировым. Суда, вызванные через день, когда поутихло, на месте отдельных оснований ничего не обнаружили, только волны. Основания повалило в море и оттащило куда-то в сторону. Вместе с Каверочкиным и Багировым погибли бурильщик Ибрагим Курбан оглы Садыхов, помощник бурильщика Фарман Мамед оглы Рзаев… Две полные вахты и еще шесть человек, оставшихся на площадке в конце эстакады. Площадку разрушило.

Это им, погибшим товарищам, принесли сегодня цветы нефтяники.

Вместе с Погодкиным и Поляковым я подошел к ящику с хризантемами, взял цветок и бросил его в море. Он пах горьковато и нежно, ветер отнес его далеко от эстакады. Люди стояли у перил, сняв шапки, и смотрели на сотни цветов, плывущих по морю. Море слегка волновалось.

Сирена выла, не умолкая. Хризантемы сносило течением, волны разбивали их, по воде за каждым цветком тянулся белый шлейф из лепестков. А у черных камней, кое-где выступавших из воды, билось море. Камни сами были похожи на огромные цветы в пышной пене. И от них тянулся белый шлейф далеко-далеко.

И опять подходил к причалу «Волгоград», и опять его ждали сотни людей, и опять казалось, что народ собрался для встречи приезжающих. А потом «Волгоград» басовито распрощался с Камушками, отдал концы, и Камушки стали удаляться. Вот они далеко на горизонте, издали что-то вроде города: огромные цистерны для нефти — высотные дома, общежития — пригороды, а эстакады — дороги.

Пароход мерно вздрагивает, Камушки затянуло дымкой, к ним протянулась от кормы ровная дорожка — недолгий след нашего судна.

ОБ АВТОРЕ

Гербачевский Виталий Петрович. Родился в 1937 году в городе Александровске-Сахалинском. Окончил военное радиотехническое училище и факультет журналистики МГУ. Служил в авиации, после демобилизации работал в Радиотехническом НИИ АН СССР, в газете «Московский комсомолец», в редакциях журналов «РТ» и «Знамя». Автор нескольких книг («Вдоль по берегу Ледовитого», «Северная трасса», «Тишине доверять нельзя») и ряда рассказов, опубликованных в журнале «Знамя». В нашем ежегоднике выступает впервые. В настоящее время работает над книгой очерков «Восхождение».

Повесть

Рис. И. Шипулина

Каждую весну, чуть только стихнут февральские метели и март-зимобор высветит заснеженные поля и леса разливом солнечных лучей, начинается подготовка к страдной поре изыскательских работ. Мы не дрейфуем на льдинах, не зимуем в Антарктике, не ищем алмазы в Якутии. Наш институт проектирует предприятия лесной промышленности, и наша работа — изыскания для организации заготовки леса, его транспортировки и переработки. И потому наше место там, где чистые лесные реки, где зимой тайгу покрывают девственные белые снега, а летом она величава в своем зеленом убранстве.

Начинается же наша работа весьма прозаично. Руководитель гидрологической группы достает перечень объектов изысканий и приступает к выявлению кандидатур. Сначала идут объекты мелкие, не вызывающие особых споров. Но вот шеф поверх больших роговых очков строго взглядывает на подчиненных.

— Есть здесь один объект, — шеф намеренно не называет его. — Срок — месяца два, но, — следует строгое добавление, — возможно продление еще на столько же.

Строгость эта особого впечатления на нас не производит. Мы знаем, что она вызвана сейчас только тем, что объектов много, больше, чем сотрудников группы, и нужно придать разговору надлежащий тон. А вообще Николай Константинович весьма деликатный человек и к тому же обладает немалым чувством юмора, что весьма ценно в беспокойной обстановке изыскательских работ.

— Так что, нет желающих? — Николай Константинович вопросительно смотрит на меня. — Долговато, правда, но зато утки там, рыбы — невероятное количество.

Я молчу. Намерения шефа мне ясны, как день: жмет на больное место. Но в это лето мне не хочется забираться надолго в тайгу. В прошлом году был на изысканиях от снега до снега, дела домашние поднакопились, да и вообще не мешало бы хоть раз сходить в отпуск летом.

Николай Константинович мечтательно поднимает глаза к потолку и говорит волнующим баритоном:

— Когда-то, в молодости, я рвался на Ангару, но все откладывал да откладывал поездку, а теперь вот жалею…

— Причем тут Ангара? — осторожно начал я зондировать почву, — ведь этот объект сняли.

— Да нет, почему же? — уже будничным тоном сообщает шеф, почувствовав, что я начинаю заглатывать крючок с наживкой, — думали снять, да пока оставили…