Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15
- Название:На суше и на море. 1975. Выпуск 15
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Мысль
- Год:1975
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15 краткое содержание
В сборник включены приключенческие повести, рассказы и очерки о природе и людях нашей Родины и зарубежных стран, о путешествиях и исследованиях советских и иностранных ученых, фантастические рассказы. В разделе «Факты. Догадки. Случаи…» помещены научно-популярные статьи и краткие сообщения по различным отраслям науки о Земле. В книге помещены цветные фотоочерки о Югославии и Сванети.
На суше и на море. 1975. Выпуск 15 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Уютно, по-домашнему заработал мотор, запел, застрекотал сверчком, лодку словно подтолкнул кто, и она понеслась вперед, догоняя и разбивая убегающие барашки. Закурить бы, да размокло курево. Значит, все не так страшно, значит, все в порядке!
Все яснее деревенские избы, вешала с сетями, кучка людей на берегу, смотрят — рыбаки едут! Доброе дело! Хорошее дело!
На подходе к берегу гасится мотор. Дальше очень мелко — лодка шуршит днищем по песку. Соскакиваем в воду и подводим лодку к мосткам. Там уже ждут добровольные помощники, накидывают на нос лодки веревку и воротом втягивают на катки. Начинаем разбирать сети.
— Идите домой, — ворчит тетя Дуся, — без вас управимся!
Но рыбаки не уходят, не увидев улова. В алюминиевые ящики складываются: отдельно сиги — рыба лососевой породы, в другие — рыба менее ценная — щука, налим, окунь. Окуни в озере отменные, величиной с лопату, что хлебы в печь сажают. Славится своей рыбой Лёкшмозеро.
А уже вечереет. Низко нависли серые дождевые облака, и шумит, не затихает волна…
Ящики с рыбой вносят в крытый двор. Тетя Дуся принимается за засолку рыбы. А рыбак, вернувшись с промысла, в полной мере вкушает блаженство отдыха за столом.
Дядя Гриша попил пуншику, мусолит папироску-гвоздик и что-то тихонько бормочет себе под нос. Он немногословен, и не сразу поймешь, о чем он.
— Для себя бы никогда не поехал… а я — Гослов… рыба в сетках погниет…
Напарник его, Макаров, крепкий, коренастый мужичок, замечает:
— Хоть бы какой островок был на озере, всё спрячешься.
А я думаю: чудесно! Недавно была «сушь» и в попутном «газике» пропылило так, что не сразу отмылся, а теперь «море», рыбаки и к рукам пристала чешуя… Удивительный край!
Наладилась погода. Выплывешь в лодке на озеро — красота какая кругом! Лесистые берега, деревеньки и голубая гладь вод — ничего больше не надо для души. В северной стороне — село Лёкшмозеро с белой колокольней, на юге — деревня Орлово, на востоке — Труфановское, где мы живем, а на юго-востоке — устье речки Чёлмы. Видна речная долина, поросшая кустарником, на пригорке покосы, стога, а вдали купа деревьев, над которыми возвышается темный конус, словно стоят там громады шатровых зданий.
В лес пойдешь за грибами — по холмам. дорога — снова озеро сверху во всей красе и снова видишь там, где речка Чёлма, это нагромождение деревьев, над всей лесной цепью они выделяются.
Мы уже знаем, что место это называется Челма-гора, монастырь там был когда-то. Есть там озерцо небольшое, да никто из лёкшмозеров туда не ходит, разве на покос— своего озера хватает, да и рыба в Монастырском озере берет как-то вяло, скучно берет, разве что караси там водятся…
Дядя Гриша нам об этом потихоньку, по-своему рассказывает.
Речка Чёлма сейчас обмелела, а раньше была полноводной, стояли тогда на ней мельнички, держали воду. Из Монастырского, или Челмского, озера вытекает уже другая речка — Лёкшма. При монахах ее устье было перегорожено железной решеткой, чтобы крупная рыба не уходила…
Посмотреть эти места было интересно.
Дорога вывела нас на мостик через маленькую речку. По другому, более возвышенному берегу открылись покосы. Мы поднялись на горку и, пройдя немного до зарода, как на Севере называют стога, увидели невдалеке купу старых елей, над которыми возвышалась одна, самая большая.
Еще немного прошли — блеснуло за елями озеро, то самое, Монастырское. Увидели мы следы кирпичной ограды, кресты под старыми елями — здесь было деревенское кладбище. Горка круто обрывалась к озеру. Берег был топкий, болотистый, заросший трестой. В устье речки плавал утиный выводок. Само озеро имело вытянутую, продолговатую форму — обычное лесное озеро с темной водой. В его дальнем конце скользила лодка.
Самая высокая ель высилась особняком на зеленой лужайке. Лужайка была выкошена, и поставлен небольшой зарод. Ель вздымалась обособленно, неслиянно с другими, тоже старыми лесными великанами, единственная, в гордом величии выделяясь среди всех деревьев здешнего лесного края.
Не хотелось сразу уходить от столь прекрасного места. Мы раскинули палатку под горой и прожили возле ели несколько дней.
Высокое, выдающееся это место — Челма-гора, — издалека видное. С озера ли посмотришь, с поля, с луговой низины — отовсюду заметное, привлекающее. И каждый раз у тебя перед глазами самая большая ель. Любуешься ею не налюбуешься. Откуда ни идешь — вот она, стоит темно-зеленым шатром, издали ее увидишь и всегда мимо нее проходишь. Так привязались мы к этой ели, как к своему дому — она его обозначала.
Сначала, когда тянуло побродить по окрестным местам, на озере с удочкой посидеть, не так на нее обращал внимание, но потом, когда все окрестное узнал, понимаешь, что ель здесь главное чудо, а припоминая другие виденные тобою замечательные деревья в других лесах и парках, понимаешь, что ничего подобного ты еще не видел. Ни по высоте, ни по красоте.

Древнерусским плотникам, возводившим островерхие шатры церквей, совершенней формы было не найти. Ель стоит ровным конусом, не разлапясь в стороны, сходя книзу плавной, мягкой линией. Вершина ее осыпана шишками, и где-то там, в гущине, живет белка. Маковка ели раздвоена и отдаленно напоминает главку шатра, а осыпь шишек — чешуйчатый лемех. Архитектура меньше всего подражает природе, исключая лишь деревянное зодчество. Форма деревянного шатра — ель. Это особенно ощутимо, когда на фоне дальнего леса вдруг заметишь гигантскую ель, превосходящую все другие, а подойдешь — увидишь шатер древней церкви. Здесь же, в безлюдье, наоборот, казалось, что старые деревья погоста — березы, ели, сосны, слившиеся в одну живописную массу, — строения, хоромы, а над ними шатер — произведение искусства.
Но это чудо природы, прекрасные вековые растительные формы. Вполне понятно языческое почитание таких необыкновенных деревьев, признание в них живой души. Когда лежишь возле такого дерева, смотришь на текучие облака в небе, слушаешь шорох ветра в хвое, думаешь о прошедших веках, выстоянных могучим великаном, и, правда, хочется верить, что у него есть душа, мудрая и добрая.
Чудесная эта ель! Под ее свод можно войти в рост (кто-то из несознательных раскладывал там костер), под ним не страшен любой дождь. Ель — дом и зверушкам, и птицам, и человеку. Ствол ее, толщиной в два обхвата, серый, чешуйчатый, с янтарными натеками смолы. Комель с могучим корневищем походит на огромное шестилапое чудище, но чудище доброе, а вернее, равнодушное ко всему, слишком старое, ушедшее в свои годы, в свои века, и люди, которые тут под ним проходят, ему безразличны, а ветер шумит в кроне…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: