Юрий Иванов - На суше и на море. 1974. Выпуск 14

Насекомое это вообще не напоминало наездника! Голова крупная, широкая, а глазки крохотные, точечкой, в то время как у мелиттобий глаза большие, фасеточные. Жвалы тоже не такие, как у мелиттобий, а узкие и острые. А вот усики не просто уродливо-узловатые, как показалось мне вначале, а очень сложной конструкции и имели на первом членике (считая от головы) специальное расширение, как бы объемистый карман, оттого и казались раздутыми.

Еще один вид паразита? Но какой? Странное насекомое походило даже немного на муравья, но необычные усики, крылья и точечные глаза говорили о принадлежности к другому племени.

И вдруг я все понял. «Уродец», наткнувшись на одну из мелиттобий, пришел в явное возбуждение, забегал вокруг нее, смешно приподняв туловище на кривых ножках и оттопырив крылышки. Потом прикоснулся усами к ее усикам. Подобные манипуляции следовали одна за другой. Сомнений быть не могло — это самец!

Появление нового, необыкновенного жителя в пробирке было значительным событием для ее обитательниц. Компания в пробирке теперь напоминала стайку кур и бойкого петуха. Сходство, несмотря на разницу во внешности, было разительным. Самец постоянно хорохорился, «петушился», бегал вокруг самочек, без устали дрыгая усиками и лихо вздернув крылья-культяпки. Было странно видеть, как насекомое, притом едва различимое глазом, выполняет брачные ритуалы, очень похожие на птичьи или звериные. Упорно стараясь понравиться той или иной самочке, рыжий кавалер гонялся за нею, принимал уморительные позы, нахально приставал, если та его не замечала, а когда уж совсем надоедал самке и она умудрялась удрать, то он, потеряв ее из виду, в панике бегал кругами и искал беглянку. Если при этом на пути попадалась другая самка, он тут же «приударял» за нею.

Нормального потомства от таких близкородственных браков я особенно не ожидал: ведь одна из самок была мамашей «кавалера», остальные — сестрами. Я считал, что в природных условиях не случается внутрисемейных браков, ведущих к вырождению потомства. Но все мои самки мелиттобии дали многочисленное и полнокровное потомство. То же наблюдалось в течение многих поколений. Возможно, близкородственное спаривание вполне нормально для мелиттобий.

Действительно, если хорошенько подумать, встреча самца и самки из гнезд, разделенных хотя бы десятком метров, — предприятие трудноосуществимое. Зрение у самца очень плохое: единичные простые глазки в отличие от сложных фасеточных не дают возможности распознавать форму предметов. Насекомое отличает только свет от тьмы. Самец находит самку, лишь наткнувшись на нее во время своих «брачных пробежек» внутри гнезда. Он не способен передвигаться по мало-мальски неровной поверхности, спотыкается, опрокидывается, а посаженный на лабораторный стол, не знает, куда идти, и в панике топчется на месте. Разительный контраст с остроглазыми, быстроногими, быстрокрылыми самцами многих других насекомых, способными учуять самку за многие метры и километры и преодолеть это расстояние в считанные минуты.

Может быть, крылатые самки разыскивают на воле своих супругов сами? Однако следует иметь в виду, что крыльями они пользуются крайне редко и способны с их помощью совершать лишь коротенькие прыжки.

О многом говорит и светлая «пещерная» окраска самца-домоседа, вернее, отсутствие пигментной окраски покровов, через которые желтовато просвечивают внутренности. Точно так же обесцвечены покровы желтых луговых муравьев, почти никогда не выходящих наружу, многих подземных личинок и других обитателей «темного царства».

Итак, наблюдения позволяют сделать вывод: встреча самца с самкой происходит в гнезде хозяина, где поселились мелиттобии. Такого нет ни у других наездников, ни у муравьев. Странные и своеобразные насекомые, эти мелиттобии!

А вот ритуал, который заставляет провести параллель с повадками высших животных — рептилий, птиц, млекопитающих. Это брачные турниры самцов мелиттобий, часто переходящие в жестокие драки и иногда кончающиеся смертью одного из вояк. Вот что пишет С. И. Малышев:

«Первый окрылившийся самец медленно роется среди куколок; берет в лапки то одну из них, то другую. Со вторым самцом он встречается недружелюбно; один постоянно старается держаться в стороне и прячется, а другой его преследует при всяком удобном случае. Не проходит и суток, как появляются результаты враждебных отношений: один из самцов с откушенным брюшком и лапками, а часто и без головы, валяется в стороне, победитель же единовластно производит свой осмотр куколок. Но вот окрыляется третий самец; снова преследование, и снова борьба с роковым исходом. Подобные факты повторяются много раз, обыкновенно до появления самок, так что мне с недоумением пришлось констатировать непримиримую ненависть, точнее, ревность, у таких крошечных существ».

Правда, смертельные исходы случаются куда реже, когда в том же сосуде появится много взрослых самок. Но все равно и тогда частенько приходится видеть, как два потешных соперника, столкнувшись ненароком, норовят куснуть друг друга или положить «на лопатки».

Как же эти насекомые «завоевывают пространство» в природных условиях? Наиболее вероятный способ — расползание самок от места рождения «пешим ходом». При своей громадной численности такая орда способна преодолевать метр за метром, пока, глядишь, одна из счастливиц не почует вожделенное тепло шмелиного гнезда или запах пчелиных ячей… Но особая удача ее ждет, если это не единичное гнездо, а колония. Ведь многие дикие одиночные пчелы (галикты, листорезы, антофоры, дазиподы) селятся бок о бок, образуя на небольшой площади целый пчелиный городок. Часто они гнездятся в полых сухих тростинках, которыми кое-где и сейчас кроют крыши домов и сараев, и тогда почти каждая удобная тростинка представляет собой заселенную квартиру. Человек, хозяин постройки, большей частью и не подозревает, скольким полезным насекомым он дал кров, хотя, может быть, и видит иногда «мух», вьющихся у застрехи. Множество диких пчелиных гнездится, как правило, и в старых бревенчатых стенах.

Здесь хочется упомянуть об одном сарае, крытом тростником. Кровля эта, по свидетельству С. И. Малышева, представляла любопытную картину. Исследователь пишет: «Я напрасно старался найти обитаемые гнезда одиночных ос или пчел: всюду виднелись свежие следы опустошения, произведенного мелиттобиями, и, следовательно, главная причина, сделавшая крышу необитаемой для одиночных ос и пчел, лежала в чрезвычайном размножении мелиттобий».

Стало быть, расселение этого наездника происходит особенно успешно и быстро в «пчелиных городках», обитателей которых он губит подчистую. И тем не менее многие пчелиные и осиные колонии абсолютно не заражены. Допустимо ли, чтобы сюда за десятки лет не проникла ни одна мелиттобия? Вообще каковы причины, сдерживающие размножение и распространение этого наездника в колониях пчел и шмелей? Больных мелиттобий мне видеть не приходилось. Хищники на такую мелюзгу внимания не обращают. Паразитов из мира членистоногих у крошек мелиттобий нет совсем. Вот и думай, отчего мелиттобия не уничтожила до сих пор всех диких пчел на Земле и что именно препятствует им размножаться выше некоей строго установленной нормы. Это одна из множества тайн экологии, которые еще предстоит разгадать.