Николай Димчевский - На суше и на море. 1973. Выпуск 13

— Оставь ее, Евмен, ты же видишь, что она полумертвая от страха.

— Нет, Макродий, — раздалось в ответ глухое рычание, — я еще не рассчитался сполна с нашим главным обидчиком.

Георгий, не колеблясь, бросился на солдата, которого звали Евменом, тот оставил девушку и с проклятиями схватился за меч. Безоружный Георгий отступил к стене. Но тут на сцену выступило еще одно лицо. Вскочивший в дом из сада высокий белокурый солдат ударом кулака вышиб меч из рук Евмена и наступил ногой на оружие.

— Что тебе надо. Ситтур, — закричал Евмен, — почему ты помешал мне убить этого варвара? Только потому, что он, как и ты, славянин?

Но тут Макродий уже решительно потянул Евмена за руку, говоря, что им надо успеть урвать свою долю в отданном на разграбление доме, пока его другие полностью не выпотрошили.

Георгий и Ситтур подняли девушку с полу и, как могли, успокоили. Но Аспазия — это была дочь Каментиола — все время повторяла, что если ее отца не станет, то и ей жизнь будет в тягость.

После казни Каментиола она долго болела. Ситтур, которого с первого взгляда поразила неземная красота Аспазии, старался хоть чем-нибудь помочь девушке. Наконец через бывшего щитоносца Александра, с которым он был когда-то близко знаком, ему удалось добиться у Фоки разрешения для Аспазии, похожей теперь на сломленный цветок, покинуть ненавистный ей Константинополь.

Так связала судьба этих троих людей. Теперь Аспазия удалялась в желанное для нее изгнание, а Ситтур одновременно сопровождал ее и охранял со своими людьми ценный груз на корабле.

Ах, этот груз… Вот уж что действительно трудно понять.

Георгий прошел в свою капитанскую каюту. Шесть черных, инкрустированных перламутром и слоновой костью ларцов тускло поблескивали в глубине каюты. В каждом ларце — по пятьдесят тысяч золотых номисм. А один модий зерна стоит пять номисм. Итого на эти деньги можно купить шестьдесят мириадов модиев зерна. А этого запаса хватит на четыре зимних месяца изголодавшимся жителям столицы.

Возле ларцов стоял невозмутимый Ситтур со своими свирепого вида варварами.

Не оправдались надежды Синелия поправить свои дела морской торговлей. Хотя навигация продолжалась только с марта по ноябрь и во время сильных зимних ветров и штормов корабли отстаивались в гаванях, все равно они нередко тонули.

За семь лет Синелий потерял три галеры и дромон. Погибший на них груз пришлось оплатить из собственного кармана. Ныне у Синелия осталось только одно судно, остальные два нуждались в ремонте.

К тому же бурные события последних лет не способствовали успешной торговле. Восстания вспыхивали то в одной, то в другой провинции. Да и сам он как демот, принадлежащий к партии зеленых — ремесленников и торговцев, — вместе со всеми выражал на ипподроме недовольство.

И все же, несмотря на все невзгоды, Синелий не терял своего отменного аппетита и всегдашней веселости. Но в тот день за обедом он был необычно серьезен. Предстоит важное дело. Только что он разговаривал с префектом претория Экзогеном, который сказал, что ищет навикулярия для особого поручения самого василевса. Выслушав префекта. Синелий не сразу сообразил, о чем идет речь. Но префект подчеркнул, что это — необычайно важная миссия. Фока заботится о народе. Навикулярии же получал особую премию. При расстроенных делах Синелия это было просто даром небес. Пусть будет благословен час, когда префекту пришла в голову мысль назначить его, Синелия, ответственным за такое дело. Сразу же канцелярией Палатпя было издано нужное распоряжение.

Но кому поручить вести корабль? Конечно, Георгию. У навикулярия не было и тени сомнений на этот счет. Три года он провел помощником кормчего и вот уже четвертый самостоятельно управляет самым лучшим кораблем — дромоном «Орел». Много раз он бывал в Египте, Сирии, Иберии и Карфагене.

Нужно сказать ему об этом сегодня же за трапезой. И пора наконец подумать о свадьбе. Олимпия давно уже превратилась в цветущую девушку. Она будет хорошей женой. Когда Георгий выполнит поручение и Синелий получит обещанное вознаграждение, можно будет отпраздновать веселую свадьбу.

— Сын мой, — сказал Синелий, — тебе предстоит важное дело. Возил ты амфоры с вином и зерном, возил медные слитки и ткани. Теперь повезешь золото в Антиохию. Позаботься о том, чтобы была надежная охрана помимо той, что дадут во дворце. Ведь за груз я тоже отвечаю. Думаю, что тебе в этом помогут твои друзья варвары.

— Золото? Какое золото? — изумился Георгий.

— Префект Экзоген объяснил, что для покупки хлеба. Ведь ты же знаешь, что в Египте восстание, хлебных караванов оттуда ждать не приходится и народ в столице голодает. И поверь, обмана тут нет, хотя и для меня странно, что Фока принял такое решение. При мне открывали все ларцы, я пробовал монеты на зуб — чистое золото.

Георгий быстро подготовил свой дромон к плаванию. При большом стечении народа на императорской пристани вынесли шесть ларцов темного дерева. Их доставили на корабль.

Тут же глашатаи объявили еще об одной милости императора: дочь казненного стратига Аспазия отпускалась по ее просьбе в Каппадокию. До сих пор детей казненных либо отдавали палачу, либо лишали всех средств к существованию, и они вынуждены были идти в монастырь. Аспазии же даровали небольшую часть отцовского имущества. Рабы принесли на корабль большой сундук с одеждой и драгоценностями. Аспазия пришла на пристань дрожащая и бледная. Только из уст глашатая она узнала о монаршей «милости». Когда вели ее из дворца, она была уверена, что ее ожидает казнь.

Капитан отдал распоряжение к отплытию. Дромон до выхода из бухты тянула весельная галера, потом был поставлен парус, и корабль быстро заскользил по глади моря. Олимпия стояла на пристани, и Георгий еще долго мог различить белую тунику среди пестрой одежды толпы.

Георгий привык во всем полагаться на Синелия, который сделал для него так много. Фока переменился? Ну что ж, тем лучше. И все же мысль о шести ларцах не давала покоя. А на корабле был человек, знающий о них гораздо больше. Префект Экзоген поручил сопровождать казенное золото логофету Пиларху.

Бывший гекатонтарх Фока, казалось, был упоен властью, о которой не смел и мечтать за годы своей военной службы. Он начисто забыл обо всех обещаниях. По-прежнему войско продолжало получать пониженную аннону. Налоги пришлось увеличить, потому что из-за мятежей и бунтов резко упал доход царской казны. Уже не встречали восторженно монарха, когда он появлялся на кафисме ипподрома — в царской ложе. Он слышал лишь злобные выкрики, и Фока знал, что только жестокость и суровые меры могут привести к повиновению. Об этом ему твердил его солдатский опыт, об этом говорила и вся история его предшественников — монархов, об этом ему нашептывали льстивые царедворцы. И кровь продолжала литься.