Николай Димчевский - На суше и на море. 1973. Выпуск 13

Кроухерста же снедало беспокойство: он пересекал оживленнейшую трассу, ведущую из Европы к Панаме. В любой момент его могли заметить, и мистификация мгновенно бы всплыла наружу.

В сочельник Дональд по радиотелефону соединился с домом. Сквозь километры до него донесся родной голос Клер. И первое, что он услышал после приветствий, было: «Дорогой, Холлуорт требует самых точных сведений — координаты, время прохождения, скорость».

Проклятые координаты! Вычислять их становилось дьявольски трудно. Кроухерст отвечает заготовленной фразой о плохой погоде: небо в декабрьских тучах, он не может взять высоту, но, судя по всему, он сейчас где-то у побережья Юго-Западной Африки… Голос его прервался. После долгой паузы Дональд почти умоляюще спросил: «Клер, дома у нас все в порядке? Ты действительно уверена, что сможешь без меня одолеть все трудности?»

Это был сигнал бедствия. Клер, может, и так догадывалась, что на борту яхты неладно. И Дональд надеялся, что она поймет. Ведь, если дома случилось что-то серьезное, он мог бы со спокойной душой повернуть назад, и никто не посмел бы упрекнуть заботливого отца семейства в том, что он пожертвовал призом ради благополучия дома. Но Клер не поняла. Или не хотела понять. Нет-нет, дома все в полном порядке, пусть он не беспокоится…

Этот разговор словно отмел последние сомнения. Сообщения с борта тримарана пошли четко и аккуратно. Игра пошла ва-банк.

10 января Кроухерст радирует: «Провел бурный вечер с сиренами на ревущих сороковых ». (В тот день его яхта была в двухстах милях от Рио-де-Жанейро и ему приходилось мобилизовать все внимание, чтобы не быть замеченным бразильским судном.) Все пока сходит благополучно. Похоже, что капризная госпожа Удача самолично раздувает паруса «Тейнмаут-Электрона». Яхта спускается все южнее, южнее, вдоль Американского континента, а он сообщал координаты своего вымышленного пути в Индийском океане.

Еще два дня, и Лондон получает лаконичное послание: « Поломка генератора. Принужден к радиомолчанию ». Скорее всего, моряк, играющий в прятки со всем белым светом, решил дать себе передышку, нервы не выдерживали нечеловеческого напряжения. Об этом свидетельствует запись в журнале:

«Однажды утром тебя вдруг трогает вид птицы, сидящей на мачте. Неожиданно, словно следуя приговору судьбы, птица снимается с места и летит на восток, туда, где нет земли, навстречу гибели… Эта птица — я. Она была с каштановым опереньем и белыми пятнышками на кончиках крыльев. Наверное, она была самой слабой в стае и убоялась вначале дальнего перехода, а теперь вот решила лететь в одиночку и открыть для себя нечто, лежащее там, за тридевять земель, о чем старики говорили как о табу. Эту птицу нельзя понять. Она тронутая. Едва я попытался приблизиться к ней, чтобы помочь, она взлетела и вот уже рвет взмахами крыльев монотонность горизонта и несется вперед навстречу далекой сверкающей точке. Эта птица — я».

Эта птица — я. Кроухерст не в силах больше избавиться от наваждения.

4 февраля 1969 года двенадцатиметровый кеч Бернара Муатесье «Джошуа» вошел в пролив Дрейка. Первый из соперников, он подходил к самому серьезному экзамену навигационного искусства: предстояло обогнуть мыс Горн.

Близость оконечности острова Горн, стража двух океанов, означает «момент истины» для парусного корабля. Кроме множества скалистых островов архипелага Огненной Земли пролив усеян подводными выступами. Зона особой опасности начинается сразу же за островом Илдефонсо. Пелена тумана, как сачком, накрывает здесь крылья парусов. Айсберги, плавающие тут большую часть года, ветры, врывающиеся в узкий коридор между океанами со скоростью сорока миль в час, течения, капризно меняющие курс…

Для Бернара Муатесье мыс Горн был не просто страницей лоции. В 1960 году он с женой Франсуазой отправился в безостановочное свадебное плавание от Таити до Испании. Результатом явилась его книга «Вокруг мыса Горн под парусом». К вящему ужасу издателя целые страницы в ней были отведены детальному описанию техники мореплавания: как лучше вязать узлы, чинить самому паруса и так далее. Это была книга о ремесле, составлявшая для самого Бернара книгу о жизни.

Детство, которое он провел с родителями в Индокитае, открыло ему пронзительную красоту тропических морей. В двенадцать лег он вышел в свое первое самостоятельное плавание на джонке — небольшой лодчонке со скошенным, как акулий плавник, парусом… Если вдуматься в ставшее расхожим выражение «зов моря», то это, скорее всего, самое яркое воспоминание, запечатлевшееся накрепко в тебе самом, ощущение, лишившись которого человек чувствует себя несчастливым. Американец Уильям Уиллис, трижды — в шестьдесят пять, семьдесят и семьдесят пять лет — пересекший Тихий океан на плоту, а Атлантику на крохотной трехметровой яхте «Малышка», которую выловили осиротевшей латвийские рыбаки, говорил так:

«Внезапно мною овладевает тоска, как если бы я чего-то лишился. Это не прихоть и не простое приключение. Я не хочу доказывать какую-либо научную теорию или открывать новые пути. Я хочу показать просто, что всю жизнь шел правильной дорогой».

Глупо было бы, разумеется, смотреть на мореплавателей-одиночек как на каких-то особенных людей. Это просто люди, со всем, что в них есть хорошего и плохого. Но в момент, когда после столь долгого отсутствия они видят берег и цель достигнута, они говорят себе: «Ты смог», и это заставляет их вновь и вновь возвращаться в море, ибо большего счастья для них нет… Лучше всех об этом у Пушкина:

Яхта для Бернара Муатесье стала продолжением его естества. Нужно только прочесть в книге сдержанный рассказ о гибели в 1957 году на коралловых рифах в Полинезии его яхты «Мария-Тереза»: он физически ощущает боль, когда рвется обшивка, и можно понять, как тросы и рангоут способны стать частью организма…

Два серьезных крушения, искалеченная акулой нога, две потерянные яхты, две написанные книги — таков послужной список Бернара. Приключение для него всегда было ответом на вызов и никогда самоцелью. Он упрямо твердил, что море не терпит полумер, море отвергает дилетантов. Риск? Риск остается, но его не дол ясно быть больше одного процента.

6 марта возле Фолклендских островов «Джошуа» повстречал торговое судно. Привычным способом — пращой — Муатесье передал записку: «Мыс Горн пройден благополучно. Пока все в порядке, слава аллаху».

Сообщение вызвало в Лондоне волнение. «Этот француз» — последовали торопливые выкладки — да, этот француз теперь практически недосягаем. Если его «Джошуа» будет двигаться в прежнем ритме, он будет в Плимуте не позднее 10 апреля, а следовательно. предыдущий рекорд Чичестера будет побит! Муатесье завершит кругосветку за двести тридцать один день против двухсот двадцати шести англичанина; но Чичестер пробыл неделю в Сиднее, и ее надо приплюсовать.