Сергей Смирнов - Без симптомов. Повести и рассказы

Авторство монографии было поделено на четверых. Первыми стояли два Ремезова, остальных второй Ремезов знал не в лицо, а по публикациям… Душа доктора Ремезова дрогнула.

- Искушаешь, Игорь, - вздохнул он, не в силах унять нахлынувшие на него добрые надежды.

- Конечно, искушаю, Витя, - приятельски улыбнулся Игорь Козьмич. - Мы включили в монографию твои старые данные, но с новой интерпретацией. Потом посмотришь… Дело идет, Витя. И ты должен быть с нами, как тень отца Гамлета - все время рядом и голос подавать.

- Ну, спасибо, похоронил друга, - усмехнулся Ремезов.

- Ты подожди иронизировать, - повел рукой Игорь Козьмич, отмахиваясь от шутки, как от мухи. - Главное, чтобы тебя помнили. Чтобы, когда ты появишься на нашем небосклоне, на тебя не таращили глаза, как на неопознанный объект.

- В тебе писатель умер! - развел руками Ремезов. - Такие картины: и тень отца Гамлета, и летающие тарелки… Ты уверен, что я вернусь?

Игорь Козьмич помолчал, думая.

- Не уверен, - уже без пафоса признал он. - Пути праведников неисповедимы… Тогда вернемся к нашим баранам… Мы тут без тебя нарожали кучу штаммов. И естественно, все их свойства нам неизвестны… Но мы были уверены, что никакой опасности быть не может. Ее нет, пока вирус в пробирке, а пробирка в ламинарном боксе - в этом вся загвоздка… Теперь послушай историю. Все началось с конца. Как-то в выходной зашел я в гости к леснику, он - давнишний мой приятель. На охоту водит, банька у него - маленький рай на земле… Короче, сидим мы с ним, вечеряем. Слово за слово, начали мы друг другу жаловаться на свою жизнь, и вот он мне рассказывает, что обидели его в районе и кошка любимая пропала в тот же самый день. На другой опять ее нет и на третий… А потом падалью потянуло откуда-то в дом. Принюхивался так и эдак - тянет вроде как прямо с порога, заглянул под крыльцо - тут всего и вывернуло: мурка, значит, дохлая и тут же с нею куча дохлых мышей-землероек, штук тридцать, не меньше. Выходит, она их откуда-то натаскала, может, еще и живых, а потом уж и сама на этом своем погосте и околела. Ну, я согласился: странное дело. А он к этому добавляет: морда у нее вся красная стала. Я и вспомнил: у нас в виварии на днях тоже несколько кошек подохли, и морды у них, мертвых, тоже как будто побагровели… Тут у меня волосы на голове зашевелились. Я кинулся в институт и, когда раскрутил следствие, понял, что сижу на бочке с порохом.

Странные явления происходили в филиале ИКЛОНа АН СССР, расположенном в пределах лесничества. Действительно, в виварии напал мор на кошек, но еще раньше, на полторы-две недели, в здании пропали тараканы. Это событие было заметным и радостным, и его подтвердили все опрошенные. Однако исход тараканьего племени начался из комнаты, где произошла небольшая авария.

- Я и не знал, что у них пробирка со штаммом в центрифуге лопнула, - рассказывал Игорь Козьмич. - Замяли, черти!

Раз вирус считали неопасным, то решили обойтись местной дезинфекцией: залили емкость центрифуги спиртом. Однако поначалу нужного количества спирта под руками не оказалось, и, пока его искали, центрифугу забыли открытой.

- Вентиляция тянула все наружу, - рассказывал будто фильм ужасов Игорь Козьмич. - Прямо в туман… А у нас сейчас сыро, туманы до полудня стоят… Хуже того, есть непроверенные сведения, что лаборантки из других комнат догадались, отчего у соседей тараканов не стало… и одолжили пробирочку-другую… В общем, Витя, я струхнул, был такой момент. Может, и зря струхнул. По неопытности, знаешь. Наверняка на кошках все и остановилось бы. Ведь никто не заболел, слава богу… Да и посуди сам, на руку мне этот, как ты выразился, Чернобыль? Другой бы на моем месте задраил бы люки и отсиделся - или пан или пропал. А я вот не смог, Витя, перестраховался. Струхнул, прямо говорю… Следствие закончил, сел здесь - душа не на месте, руки дрожат… Поверишь: монету, пятак, хотел бросать. Подумал - и плюнул, пропади оно все пропадом. Пора народ встряхнуть - сегодня у них тараканы дохнут, а завтра что?

Ремезов слушал Игоря Козьмича, недоумевая: говорит он снова по-директорски, как на совещании оправдывается, а не перед другом детства, но видно, видно же, что говорит искренне - и душа у него не на месте была, и руки затряслись… И Ремезов подумал, а не ждет ли он от директора фальши только потому, что сам потерял здравый взгляд на людей, по укоренившейся привычке ожидая ложь или корысть от любого начальника… А вдруг вызвал его однофамилец на помощь, потерявшись, как Ремезов, в утробе железного кита?..

И зачем придираться к его языку и тону - он же директор, из молодых, да ранний…

- Так что, Витя, запиши в свой протокол: приход с повинной до преступления, - продолжал Игорь Козьмич. - Такой вот юридический казус. Это - первое. Второе, Витя, - эвакуация. Сделали мы, по возможности, все аккуратно. Без паники и прочих эксцессов. Ну, в наших краях это дело простое. Что там - несколько километров леса огородить?..

- Велика Россия-матушка, - криво улыбнулся Ремезов. - Что там - несколько километров леса отстегнуть?.. Знаешь новый вариант старого анекдота про русских на Луне?

Игорь Козьмич пожал плечами и сосредоточенно завертел в пальцах блестящую шариковую ручку. Можно было предположить, что его мысли умчались уже далеко вперед и ему в тягость слушать комментарии к пройденным пунктам повестки дня.

- Не знаю, - сказал он. - К тебе на Алтай анекдоты быстрей доходят.

- Является к президенту Штатов помощник и весь сияет от радости. «Господин президент, - говорит, - русские на Марсе!» Президент вскакивает: «Как так на Марсе? Почему на Марсе?! Мы же о совместном полете договаривались… Вот мерзавцы, обошли! А ты чему радуешься?!» - «Господин президент, - отвечает помощник,- они все на Марсе…» Вот так, вчера - Чернобыль, сегодня - Лемехово. Остальное затопим. И окажемся все на Марсе… Куда еще деваться?

- Русские на Марсе, - медленно проговорил Игорь Козьмич и поднял глаза на Ремезова. - Витя, дорогой… Мы уже давно все на Марсе. Просто не замечаем. Куда мы денемся? Вот скажут сейчас по радио: авария, так, мол, и так, воду из крана пить нельзя… Так я что -я выматерюсь, а стакан все равно подставлю. И все будут материться и пить. Потому что надо бежать на работу, или с работы, или в очередь, или в сад за детьми, или на собрании сидеть. Не остановишь, Витя, ничего. Как-то в командировке беседовал с директором химкомбината. Это чудовище трубами дымит, а у директора дача неподалеку, километрах в пяти. Мы сидим на скамеечке, а он мне хвастается, какие там еще очереди и комплексы в строй пускает. Тут его сынок на речку с удочкой собрался - он его за трусы хвать. «Чтоб в воду не смел лезть - уши оборву!» А передо мной своей отеческой заботой щеголяет: мол, пруд в саду для сынка родного вырыл и воду чуть не из. Канады привез… Витя, это просто какой-то тотальный сомнамбулизм. Я и в экологических комиссиях поучаствовать успел… Глядим как-то: стоит завод, вокруг на десять километров все выгорело, а рабочий поселок - прямо под трубами. У народа спрашиваем: какой кретин вас сюда поселил? Не поверишь! Это они сами добились строительства поселка! Чтоб на работу не далеко ходить! Мы им: смотрите, люди, у вас дети - сплошь астматики… Стоим - они нам что-то бормочут… Короче, не понимаем друг-друга, и все тут. Митинги и демонстрации по поводу экологии я видел, но только по телевизору. А наяву, в массе, я видел другое. Положим, не мы одни, а все на шарике в технократии погрязли, но мы-то в Союзе уже догнали и перегнали. На Луне нас обошли, а на Марсе мы все - первые…