Александр Карнишин - Всячина [СИ]

Вот поэтому, наверное, все так и вышло.

Ночной звонок в дверь — самое противное дело. Я еще покрутился в постели, потом накрыл голову подушкой и попробовал снова уснуть. Иногда получается. А тот, что за дверью, снова стал названивать. Ну, ведь ясно же, что это вовсе не ко мне. Нет у меня никаких таких странных знакомств, чтобы по ночам… Ну, какого еще там и кому и вообще? Вот, предположим, ты спьяну или с устатку ошибся этажом или дверью. Позвонил целых три раза. Не дождался ответа. Так хоть на номер квартиры погляди! Хоть лестничную площадку осмотри — ну, не твое это все, не туда приперся! Или укуренный в конец просто?

Опять звонит. Надо будет мне поменять эту звонилку. А то сигнал, как вот просто не знаю, что. Мертвого поднимет. Меня практически уже совсем поднял. Не уснуть теперь никак. А на часах, между прочим, всего три часа ночи. Ни туда, выходит, ни сюда. Ни выспаться хорошо, ни вставать, чтобы работать.

Как же громко трезвонит! Пойду и скажу ему что-нибудь нехорошее. Или даже ударю. Прямо вот в лицо. И еще поддых. И потом ногой, ногой…

Опять звонит. Просто в голову шуруп ввинчивается.

— Иду уже, иду…

Не слышит, названивает какую-то мелодию. Что-то такое прерывистое. Знакомое что-то. «Спартак-чемпион», что ли? Васька, никак?

— Какого еще черта и вообще что за на? — пробурчал я, открывая дверь старому другу.

А он ворвался, оттолкнув меня в сторону, и сразу стал быстро-быстро руками по двери, как в кино. Щелк-щелк-щелк… Заперся, типа.

— Ты, гад последний, совсем сдурел, что ли? Сколько сейчас времени — знаешь? — это я уже злее.

Васька, друг с самого детства, отмахнулся, прилипнув к дверному глазку. Смотрел долго, дышал часто, будто бежал откуда-то. Наконец, повернулся, глаза вытаращил:

— Ну, блин, с днем рождения тебя, что ли…

— Дурак совсем, да? Три часа ночи! Завтра же на работу… То есть, уже вот сегодня скоро…

— Ага, это я-то дурак… А ты… Телевизор лучше включи.

На кухне телевизор тихонько шипел и показывал серую муть. В комнате — то же самое. Я пошевелил мышкой, оживляя спящий компьютер, ткнул в яркий значок на рабочем столе. Хм…

— Интернета тоже нет.

— Скажи спасибо, что пока есть свет! — горячо зашептал он. — И ты не шуми так, а говори тихо — они ведь на шум и свет резко реагируют.

Свет тут же погас. Как по команде какой. И больше не включался, как ни щелкай выключателем.

— Ну, вот и до подстанции, выходит, добрались, — непонятно сказал Васька.

— Да кто еще и куда добрался?

— Зомби, так твою и перетак и налево с выкрутасами. Америкосы не зря всех своих к этому готовили. Натуральные зомбаки, представь… Жрут, в натуре, людей и передают заразу дальше. Как в кино, прикинь! Американцы и разные там австралийцы к этому готовы были — все кино о том. А мы?

Нет, мало того, что разбудил в три ночи — в самый, понимаешь, мой день рождения, так еще и дурь разную несет.

— Накурился, что ли? Или пил крепко?

— Ты телевизор включал, в Интернет лазил… Свет вот тебе еще погас. И я, по-твоему, спать не хочу, что ли? Я к тебе из кабака бежал, так все ноги, блин, сбил. Как услышал сообщение — сразу к тебе. Вдвоем-то все проще продержаться, чем в одиночку.

— Продержаться? — все еще не понимал я.

— Блин, да просыпайся ты, наконец! Хватит тупить!

Он мне подробно, плотно пересыпая обычные слова матом, рассказал о событиях этой ночи. Как ровно в полночь прозвучало экстренное сообщение. Как было сказано, чтобы все сидели по домам, запершись, и ждали армию. Как потом начали постепенно отключаться телевизионные каналы. Как он, Васька, пробирался ко мне пешком практически через весь город. Потому что — куда ему еще, как не к лучшему с детства другу?

— Да, ладно…, — говорил я, растирая обеими ладонями лицо. — Ты мне тут втыкать начинаешь всякое такое. Мы сколько раз уже обсуждали с тобой. И отмирание нервных окончаний, и про кровь и питание, и про мозг и выстрелы в голову… Ну, брехня же! Ну, не бывает такого! И даже не смешно. Ты мне еще про вампиров поговори, ага.

— Кстати, о выстрелах, — встрепенулся он. — У тебя тут есть ствол какой-нибудь?

— Откуда, браза? Откуда у простого программера — ствол?

— Ну, ты же, вроде, за ношение и свободную продажу был?

— Ну, был, да. И даже — есть. И что? В общество охотников записываться и длинную дуру покупать, а потом дома в сейфе ее хранить? Нафиг-нафиг… Я бы вот пистолет еще купил. А длинноствол мне как-то совсем не нужен. Не охотник я.

— Эх, жаль, — сказал Васька и аккуратно отодвинул край шторы, заглядывая вниз, во двор.

Мне раньше шторы эти совсем не нужны были, потому что все равно один живу, да и этаж высокий. Но потом внизу поставили фонарь такой яркий, что можно гулять по ночам на новой детской площадке. Вот я и повесил на струну. А Васька смотрит вниз и шепчет что-то на слух матерное.

— Чего ты?

— Чего я? Чего ты, мать твою! Вон, посмотри вниз. Эх, ружья нету…

Ну, посмотрел. По двору в разных направлениях, покачиваясь, ходили самые натуральные зомби. Как в любом американском кино. Руками почти не двигают. Неуклюжие немного. Ходят туда и сюда, сталкиваются, упираются в стену, поворачивают обратно.

— Ну? — непонятно спросил Васька.

А что — ну? Что я ему скажу? Это он меня в три часа ночи разбудил, напугал, можно сказать, а теперь вот зомбей показывает. Да ну, нафиг… Сон это все. Просто сон. Кошмар.

— Сон? Ну, да… А пожрать у тебя запасы есть? А воды — полная ванна, небось?

Мы кинулись к ванной, но раз нет света, так и тут — слилось по трубам какое-то количество — и все. Да и та вода была рыжая и грязная.

— А ведь кто-то же готовился, наверняка, — мечтательно сказал Васька. — Кто-то эти фильмы не просто так смотрел, не для ржачки простой под пиво и чипсы, а для дела. Для опыта. Учился выживанию. А у тебя вот ни воды нет, ни жрачки долгоиграющей.

— Пельмени у меня в холодильнике есть…

— Вот и будешь теперь сырые пельмени трескать. И еще без запивки… Черт, чего это я к тебе полез? Ну, чего я к тебе-то? — заныл он.

— Потому что ты — мой настоящий друг, — ответил я. — А так бы я утром в магазин вышел — все же день рождения, надо закупки всякие делать — а там эти ходят. Бр-р-р… Нет, в натуре, браза, я тебе теперь даже благодарен. Потому что, выходит, ты меня сегодня от смерти спас.

Он посмотрел странно, хмыкнул подозрительно:

— Так ты поверил уже, что ли?

А как было не поверить? Света и воды нет. Телевизора и Интернета нет. Апокалипсис, не иначе. И эти, во дворе. Я еще раз посмотрел опять в щелку — ходят и ходят. Как механизмы какие.

— Что делать будем? — спросил Васька.

Он меня всегда уважал, и, если чего сделать, так сначала выслушивал, потом мы спорили, а потом уже делали.

— А что делать? Оружия нет, — начал я перечислять, загибая пальцы. — Воды нет. Света нет. Еда — кило пельменей. Скоро разморозятся. И еще есть полбуханки хлеба. И водка. Полбутылки. Старая, с Нового года. Все.