Александр Карнишин - Всячина [СИ]

Потому что они с Сережей уже и в кино ходили, и гуляли под ручку по набережной… И даже — смешное дело — он ее приглашал вечером в ресторан и поил местным вином. Местную — местным вином. Смешно. Но ей нравилось. Он очень красиво ухаживал и очень смешно стеснялся своего возраста.

В первую ночь, это уже после второго раза в ресторане, он так и стал ей шептать, что, мол, стар для нее, что уже давно никого у него не было, что…

Смешной.

Хороший.

И практически не пьющий. Она даже больше него вина выпила в тот раз. А он — потому что на отдыхе. Так-то он почти не пьет. Вот и это она уже знала.

— Сережа, меня сегодня подменили… Пойдем ко мне?

Он смутился, посмотрел по сторонам — да нет тут никого, нет — потом посмотрел на нее, покраснел:

— А ты, правда, этого хочешь?

Вот дурачок. Старый, а дурной. Нет, она просто не могла — такая нежность во всем организме, такая сладкая слабость. Как поглядит на него, так и хочется погладить по голове, поцеловать в щеку, приголубить, обнять, дать забыться…

…

— Тамара, у меня заканчивается отпуск…

— Дак, понятное дело.

— Но я, кажется, совсем с тобой голову потерял. Я так тебя люблю, Тамарочка…

— А я-то, я-то! Совсем дура становлюсь, как тебя вижу! Так тебя люблю!

— В общем, так, значит… Я поеду домой.

«Ага,» — кивала она.

— Там все быстренько оформлю…

«Ага».

— Продам квартиру — и к тебе…

«Тьфу!»

— Что? Куда это — ко мне?

— Ну, сюда, к тебе…

…

— Тамара, что решили-то?

— Да ну, на хрен этого мудака. Видала дебилов… Нет, девчонки, представьте, значит. Он говорит — квартиру там продам, сюда приеду, тут же просто рай на земле, тут же море и пальмы, тут же ты, Тамарочка…, — она изобразила зло и очень похоже, а все рассмеялись.

Смеялись тоже зло.

— Как, блин, спать с нами — так им тут рай. А как увезти отсюда, так ни одна ведь сволочь… Да ты не расстраивайся, Томка! Все еще может получиться! Вот погоди, настанет новый сезон, соберется снова народ — может, кого и ухватишь. А представь, если и правда приедет, а?

— Сдохнет. Они все у нас тут зимой дохнут. Физиология у них не та.

— Девчонки, а ведь еще год, считай, прошел…

Замолчали.

Только как будто дернули где-то внутри гитарную струну, зазвенела она так, что аж зубы зачесались, затянула свою тонкую мерзкую ноту.

Скоро зима.

…

— Что вы долбитесь, мужчина? Нет там никого!

— Но как же…

Сергей Павлович был в растерянности. Полный сумбур в голове. Тяжесть на сердце. Он ведь все сделал, как обещал. Продал квартиру, приехал. А где Тамара? Он заходил в кафе… То есть, он пытался зайти в кафе. Но там большой черный замок на ржавом засове поперек двери. Он ходил по набережной, заглядывал во все углы, где когда-то целовался с местной смешной девчонкой. Он раз за разом возвращался к двери ее квартиры, стучал, звал.

— Так они всегда уплывают, когда дело к зиме. Зимой им тут не жизнь.

— Кто уплывает? Почему?

— Да эти, так их… Русалки местные.

— Какие еще русалки?

— А вы думали, русалки — это как в мультфильме, с хвостом? Как в сказке, молчаливые? Ну-ну…

Он ничего не понимал. А его уже тащили за руку в соседнюю квартиру. Показывали комнату, показывали кровать и всякие сантехнические удобства. Он уже и деньги платил за три месяца вперед.

— Вы тут пока подождете, а весной ее встретите. Весной, как сезон приближается, так они все сразу и возвращаются.

Теперь он днями сидел у окна и смотрел на море. Струна, которая за сердцем, натягивалась все туже и туже. Ныла.

Скоро зима.

Перед работой Иван всегда забегал и регистрировался в очереди. Если регистрацию не обновлять, то выкинут, ведь! И не докажешь потом, что стоял, что уже второй месяц рано по утрам перед работой прибегал на переклички и получал свой номер несмываемый до следующего раза. Конечно, можно было по-хитрому, как сделала соседка Мария Сергеевна, что из той квартиры, сразу у лифта и налево. Она взяла отпуск заранее, а потом, как только объявили, обегала все пункты и встала в очереди в каждом. В первые ряды, конечно, все равно не попала. Тут все ясно, первые места в очереди всегда купленные. Жулики кругом. Жулики — они были, есть и будут даже при полном коммунизме, которого, говорят, все равно не будет, потому что утопия.

Так вот она успевает пробежаться с утра по оставшимся очередям в трех ближних пунктах. Остальные ее постепенно «выдавили», так хитро все устроив, чтобы дальние не смогли вовремя зарегистрироваться и подтвердиться. Ох, ругалась Мария Сергеевна… Ох, ругалась! Она же работала в юности-молодости на стройке, и даже дошла до прораба, пока замуж не выскочила. А как прораб на стройке разговаривает? Он же не разговаривает — он кричит. И все при этом кричит не теми словами, что можно писать в книге. Но тут, в общем, уже бесполезно было кричать. Ну, поругалась, пошумела пару дней. Теперь вот встает на час раньше и обегает все свои точки, чтобы уж наверняка. А Иван — он только в одной очереди стоит. Потому что на самом деле все равно, что в трех, что в одной — все равно раньше срока не получится. Вон, у нее целых три очереди, да ни одна еще так и не дошла.

Правда, три очереди — это такая возможность… Это же в случае чего можно свою очередь перепродать. Говорят, если продаешь свою очередь, а она из первой сотни, можно купить машину сразу. А если, предположим, из первой двадцатки — так сразу квартиру. Мария Сергеевна, выходит, теперь дама богатая. Правда, муж у нее запойный, поэтому завидовать-то нечему — все равно пропьет. Даже если очередь ее дойдет — все равно все пропьет. Так уже бывало, что у них в квартире оставалась только та кровать, на которой спали, да сантехника, потому что крепко вмурована, а у мужика руки не из того места растут. Она так всегда и говорит громко и отчетливо, что у моего-то, мол, руки — не оттуда. А он и не возражает. Симпатичный такой, интеллигентный. Только сильно запойный.

В долгих вечерних кухонных разговорах теперь сплетничают не о политике — о тех, кто уже дошел, дотерпел, дождался. Правда, лично никто никого как обычно не знает, но вот знакомый — с ним вместе на автобусе по утрам едем — говорил, что его сосед лично видел, как сам президент… Ну, это уж точно — враки. Чтобы сам президент — в общей очереди? Да еще так, что его видел какой-то сосед малознакомого типа? Над такими рассказами смеялись, а потом обсуждали слаженно, как и что будет, когда закончится очередь.

Еще говорили, что некоторым приходят специальные открытки. Будто бы те розыгрыши по телевизору, когда надо послать пять СМС и заплатить за телефонный разговор со студией, вот будто бы там действительно разыгрывают очередь для внеочередников. И если выиграешь, то получаешь простой почтой специальную открытку. И по той открытке тебе надо уже регистрироваться не в общую очередь, а в очередь внеочередников. Там совсем другой номер, и все будет гораздо быстрее. Правда, не верилось в это как-то. Все эти игры, что по телевизору — там же просто артисты! Известное дело… Мать Ивана несколько раз слала СМС. Потом ему приходилось срочно класть денег ей на телефон — очень дорого выходило. И ничего она все равно не выигрывала. Иван уж ей объяснял, объяснял насчет разводки и лохов, которые разводятся. Она обижалась, но потом вздыхала и обещала просто ждать своей очереди.