Александр Карнишин - Все реально [СИ]

— У меня нож, — показал Редрик. Вик порыскал вокруг и подобрал какую-то железяку. В играх такого рода всегда так: сначала у тебя почти ничего нет, только ломик или нож простой. Это потом, по мере поднятия ранга, по мере роста экспириенса и перехода на новый левел — там будет уже все, что угодно, вплоть до атомной бомбы — так обсуждалось на форумах игроманов.

— Поехали? — Редрик щелкнул подножкой красно-лакового мотоцикла, пошевелил правой рукой, гоняя движок.

— It's good to be bad! — заорал Вик, влезая на заднее сиденье, задранное кверху по последней моде. — Йеху! Ура-а-а! И они помчались куда-то по незнакомому городу. По дороге били зеркала и стекла попутных машин. Пинали прохожих, неосторожно оказавшихся на самом краю тротуара. Расшвыривали столики летнего кафе, устроившегося на площади у перекрестка. Витрина кондитерского магазина показалась Вику заманчивой целью. Он показал, Редрик подрулил, и дождь рассыпавшегося в мелкую труху стекла засыпал мостовую. Где-то вдалеке послышалась сирена. Звук приближался, становился громче.

— Менты — как простые горожане? — прокричал на ходу Вик.

— Нет, они боты, их тоже надо отстреливать, а то тебя мочканут. А вот сохранялки на первом левеле нет, — не поворачивая головы, прокричал Редрик. Ветер бил в лицо, выжимая слезу. Они неслись, не разбирая дороги.

Мотоцикл скакал козлом на ухабах, ложился на крутых поворотах так, что седоки чуть не касались коленями серого асфальта (вот текстура отличная — подумал еще Вик — прямо как жизни!). Сирены уже выли и впереди.

— Уходим в переулки! — бросил Редрик, останавливаясь. На бегу он вытащил из кармана куртки нож, выщелкнул матово блеснувшее длинное лезвие. Вик бежал за ним, оглядываясь по сторонам. Арка, длинный, узкой темной кишкой, проходной двор, ворота впереди…

— Стой! Стой! — раздались крики сзади. Черт, боты здесь какие-то быстрые. Шибко умный компьютер. Так ни фига левел не поднять. Будешь бегать по первому уровню, как молодой.

Хоть в компании, хоть в одиночку. А-а-а… Хрен с ним. Вик повернул навстречу крикам, поднял свою железяку на уровень плеча, махнул пару раз, примериваясь.

— Брось, стрелять буду! — кричал из-под каски с прозрачным забралом молодой милиционер. — Брось на землю! Рядом с Виком вырос Редрик, плавно шагнул чуть в сторону, присел, выставив нож перед собой. Выстрелы прозвучали как будто со всех сторон. И сзади, и спереди, откуда стрелял этот напуганный мент. Сознание отключилось. … Чернота. …

— Бли-ин! Как больно!

— Ладно тебе… А мне не больно, думаешь? Редрик держался за бок, но все равно носком сапога продолжал толкать валяющегося на деревянных нарах Вика.

— Нет, ты понимаешь? Резиной стреляли, гады! Отбили все напрочь.

— О-о-о… Гадский эффект присутствия. А чего нас из игры не выкинуло?

— Так ведь живы!

— Черт, надо было лучше на мотоцикле до конца. А там хоть с моста, хоть под колеса. Сейчас бы уже дома сидели, перезагружались… А теперь что делать?

— Ну, есть выход. Только противный.

— Вешаться, что ли?

— Ну, а что делать? Мы ж не знаем, сколько в реале времени прошло. Может, там всего минуты? Может нас тут еще тогда долго мурыжить будут? А? …

— Товарищ полковник, откачали этих. Дежурный вовремя заметил.

— Дежурного поощрить. А того, кто принимал, да плохо осмотр произвел и не изъял то, чего не положено в камеру проносить — наказать. Что пацаны? Очухались? Или по-прежнему в полной несознанке?

— Какого там… Уверены, что они в игре. На сто процентов уверены. В лицо смеются. Мол, ничего им не будет. В крайнем случае, говорят, закончится оплаченное время — и выкинет их из игры. Ну, или если помрут все же.

— А что скажет наш психолог?

— А что я могу сказать? Рефлексы в норме. Заболеваний психических нет — если вы это имели в виду.

— Но они считают, что находятся в игре а мы, — полковник заглянул в протокол. — А мы, собственно, боты.

— А кто его знает, — задумчиво раздавил окурок в пепельнице психолог. — Может, они и правы. Может, все так и есть…

За окном гостиницы плыл туман, сквозь который смутно просвечивались высокие деревья старого запущенного парка внизу у гостиницы. Парки сейчас как-то везде запущены и неухожены. Да и никто туда уже не ходит, кажется. Туман растекался тонкими ручьями, спускался с высоких холмов, рассеивался под встающим солнцем. Было все за этим окном ново и красиво. Жаль, что не было с собой фотоаппарата. Хотя, если бы и был — все равно никакого умения нет. Тут надо, как картину художник пишет. Чтобы не просто туман и просто деревья, а утреннее настроение, свежий ветерок, легкий шум со стороны недалекой дороги, металлическое поскрипывание старых заброшенных аттракционов. Всяких там цветных каруселей и качелей. Командировка в далекий город была ожидаемой. Давно туда надо было слетать. С одной стороны — работа. Она требовала побывать в дальнем филиале, настроить все, как надо, как положено, поучить местных специалистов. С другой стороны — не каждый мог похвастаться, что был на самом краю страны. Там дальше — только океан. Все, конец нашей земли. Тут даже в ванной возле зеркала над розеткой, висели объявления на трех языках — и ни одного на русском! Все иероглифами. Не считать же русской надпись красной краской по плитке «220V». Евгений Васильевич Косогоров очень любил такие командировки. Он и работу свою любил. В понедельник никогда не жаловался, что выходные слишком быстро закончились. А уж когда выпадало работу совместить с новыми местами, с прогулками по вечерам, с фотографированием того и сего налево и направо — о-о-о! Восемь часов на самолете — это трудно. Вечером вылетаешь, а прилетаешь уже после полудня. К обеду фактически. Глаза не смотрят на солнце, слезятся. Общее состояние, как будто отсидел себе все на свете. Но это только в самый первый день. Потом все налаживается.

Евгений Васильевич быстро и легко акклиматизировался во всех своих поездках. Это другие могли стонать, что время слишком сдвинулось, что не спится, что сердце — бу-бух, бу-бух. А он спал хорошо и дома, и тут, «у самой дальней гавани Сою-у-за» — пропел мысленно, выходя из ванной. За окном вдали сквозь редеющую дымку тумана виднелось большое колесо обозрения. Кажется, или действительно немного повернулось?

Вот же странно. Разве в провинции парки работают? Это только в столице все вылизано и смазано. И деньги еще приносит хозяевам. А тут… Он заметил ярко-красную кабинку, потом отвернулся от окна, одеваясь. Повернулся — точно, двигается. Не быстро, но заметно. Вот уже и синяя поднимается вверх. А за ней тянется зеленая, потом желтая. Яркое колесо, веселое. И даже, кажется, музыка с той стороны доносится. После работы Евгений Васильевич прошел вдоль изгороди. Парк был окружен высоким забором из крепких стальных прутьев толщиной в два пальца, заостренных кверху. Если сам парк выглядел совершенно диким и неустроенным, то трехметровый забор, наоборот, блестел свежей черной краской.