Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

Кроме нескольких стариков, таких как Бодкин, никто не помнил как жили прежние горожане, тем более, что уже в дни детства Бодкина города представляли собой осажденные крепости, окруженные огромными дамбами и отравленные паникой и отчаянием. Сейчас их странное очарование и красота заключались в необитаемости и необычном соединении рукотворной и дикой природы, напоминавшем о короне, сплетенной из диких орхидей.

Последовательность гигантских геофизических катаклизмов, преобразивших жизнь Земли, началась шестьдесят лет назад. Серия мощных длительных солнечных бурь, вызванных внезапной нестабильностью Солнца, привела к расширению поясов Ван Аллена и тем самым к исчезновению верхних слоев ионосферы из-за ослабления действия на них земного тяготения. Эти слои рассеялись в космосе, ослабив естественный защитный барьер против солнечной радиации; температура начала постоянно расти, нагретые слои атмосферы поднимались в ионосферу, рассеивались и цикл повторялся.

По всей Земле среднегодовая температура возрастала ежегодно на несколько градусов. Большая часть тропиков вскоре стала необитаемой; население, спасаясь от неимоверной жары, устремилось на север и юг. Умеренные зоны стали тропическими. Европа и Северная Америка изнемогали от зноя: температура тут поднималась до ста градусов. Под руководством Объединенных Наций началось заселение Антарктиды и северных районов Канады и России.

В первые двадцать лет после случившегося все живое постепенно приспосабливалось к изменившемуся климату. Людям же не хватало сил и энергии для того, чтобы отбросить надвигающиеся из экваториальных районов джунгли. Возросший уровень радиации привел к многочисленным мутациям и бурному росту растительности… Появилось множество необычных растительных форм, напоминавших тропические леса Калифорнийского периода; стремительно пошли в наступление низшие формы растительного и животного мира.

Наступление этих далеких предшественников современной жизни было поддержано новым большим геофизическим взрывом. Неуклонное повышение температуры вызвало таяние полярных снеговых шапок. Огромные ледяные поля Антарктиды треснули и растаяли, десятки тысяч ледников, окружавших Арктический круг в Гренландии, Северной Европе, России и Северной Америке, превратились в моря и гигантские, реки.

Вначале уровень воды в мировом океане повысился лишь на несколько футов, но огромные расширяющиеся потоки несли с собой биллионы тонн ила. В их устьях формировались обширные дельты, изменившие очертания континентов и открывшие дорогу океану вглубь суши. Их постепенное расширение привело к тому, что более двух третей земной поверхности оказалось под водой.

Намывая ил и грязь, новые моря непрерывно меняли контуры континентов. Средиземное море превратилось в систему внутренних озер, Британские острова соединились с Северной Францией, Средний Запад Соединенных Штатов, затопленный Миссисипи, пробившей Скалистые горы, стал огромным заливом, соединившимся с заливом Гудзона. Карибское море превратилось в болото, полное ила и соленой грязи. Европа покрылась системой гигантских лагун, в центре каждой из них лежал город, затопленный илом, который несли расширяющиеся водные потоки.

В следующие тридцать лет произошла миграция населения на полюса. Несколько укрепленных городов пытались сопротивляться поднимающемуся уровню воды и наступавшим джунглям, сооружая по своему периметру огромные стены, но они одна за другой прорывались. Только внутри Арктического и Антарктического кругов оказалось возможной жизнь. Значительный наклон солнечных лучей снижал здесь губительное действие радиации. Города высоко в горах ближе к экватору были покинуты, несмотря на сравнительно невысокую температуру, именно из-за отсутствия атмосферной защиты от солнечной радиации.

Именно этот последний фактор, по-видимому, и помог решить задачу размещения населения Земли. Резкое ухудшение условий жизни млекопитающих и стремительное наступление земноводных и рептилий, более приспособленных к водной жизни в лагунах и болотах, изменил экологический баланс. Ко времени рождения Керанса в Кемп Берд, городе с десятью тысячами жителей в Северной Гренландии, на обоих полюсах Земли, по приблизительным подсчетам, жило всего около пяти миллионов человек.

Рождение детей стало сравнительной редкостью, и всего один брак из десяти давал потомство. Как иногда говорил себе Керанс, генеалогическое древо человечества постепенно сокращалось, отступая по времени назад… Когда-нибудь мог наступить такой момент, когда вторые Адам и Ева обнаружат, что кроме них никого больше не осталось в этом Новом Эдеме.

Риггс заметил, как Керанс улыбается этому мысленному образу.

— Что вас позабавило, Роберт? Снова одна из ваших двусмысленных шуток? Не пытайтесь объяснить ее мне.

— Я представил себя в необычной роли…

Керанс глянул на прямоугольник какого-то здания в двадцати футах от них; волна, поднятая катером, захлестнула окна одного из верхних этажей. Резкий запах влажной извести смешивался с тяжелыми испарениями растительности. Макреди ввел катер в тень здания, так как здесь было относительно прохладно.

Через лагуну Керанс видел дородную, с голой грудью, фигуру доктора Бодкина на правом борту испытательной станции; широкий пояс и зеленый целлулоидный козырек на лбу придавали ему сходство с флибустьером. Он срывал оранжевые ягоды с папоротника у борта станции и бросал их в галдящих обезьян, висевших на ветках над его головой, подстрекая их задорными криками и свистом. В пятидесяти футах выше, на карнизе здания три игуаны с каменной неподвижностью наблюдали за этой сценой; только их хвосты как маятники ходили из стороны в сторону.

Макреди повернул румпель, и они в облаке брызг приблизились к белому фасаду небоскреба; над водой возвышалось еще не менее двадцати этажей. Крыша прилегающего меньшего здания служила пристанью, к ней был пришвартован небольшой крейсер с белым проржавевшим корпусом. Обзорные иллюминаторы рулевой рубки были разбиты и грязны, а из машинного отделения просачивались в воду струйки масла.

Пока катер под управлением опытного Макреди покачивался возле крейсера, они спрыгнули на пристань, прошли по ней и по узкому металлическому трапу перебрались в большое здание. Стены коридора в нем были влажными, на штукатурке были видны большие пятна плесени, но лифт все еще работал, питаемый автономным генератором. Они медленно поднялись на крышу и оттуда спустились в двухэтажную квартиру, находившуюся на верхнем этаже дома.

Прямо под ними находился крытый дворик с небольшим плавательным бассейном; яркие пляжные кресла скрывались в тени вышки для прыжков в воду. С трех сторон бассейн был обрамлен витражами с желтыми венецианскими стеклами, но сквозь щели жалюзи была видна прохладная полутьма внутренних комнат, блеск хрусталя и серебра старинных интерьеров. В тусклом свете под синим полосатым навесом в глубине крытого дворика разместилась длинная хромированная стойка, столь же соблазнительная, как и прохладный бар, видимый с пыльной и жаркой улицы — стаканы и графины отражались в изысканном дорогом зеркале. Все в этих частных богатых покоях выглядело безмятежным и бесконечно далеким от полной насекомых и дикой растительности перегретой воды лагуны, находившейся двадцатью этажами ниже.