Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

В лавке китовых торговцев на мясном базаре я встретил и опознал две гигантские берцовые кости. Они нависали над головами грузчиков, как грозные мегалиты [5] Мегалиты — древние сооружения из громадных камней, служившие большей частью могильными памятниками или святилищами. какой-нибудь древней друидской религии [6] Друидизм — религия древних кельтов, состоявшая в почитании природы и требовавшая жертвоприношений (иногда человеческих) в лесах. . Как-то спонтанно я вообразил себе титана, опустившегося на колени на эти нагие кости или бредущею по улицам города и собирающего разбросанные куски своего тела на обратной дороге в морскую гладь.

Несколькими днями позже я увидел плечевую кость, валявшуюся у входа на одну из верфей. На той же неделе на карнавальном плоту, во время традиционного маскарада, была показана бальзамированная правая рука.

Нижняя челюсть, естественно, нашла себе приют в местном краеведческом музее. Череп пропал. Возможно, его вывезли на свалку и он похоронен в ее карьерах. Совсем недавно, спускаясь вниз по реке, я увидел два ребра колосса, образующих декоративную арку в саду на прибрежной полосе. Возможно, их приняли за челюстные кости кита. Большие куски продубленной и татуированной кожи величиной с индейский плед образовали задник в витрине магазина кукол и масок возле увеселительного парка, и я убежден, что в каких-нибудь иных местах города, в гостинице или гольф-клубе, бальзамированные нос и уши великана украшают стену над камином. Что до гигантского пениса, тот завершил свои дни в музее курьезов передвижного цирка, который разъезжает то там, то здесь по северо-западу. Этот монументальный орган, поражающий своими размерами и предполагаемой потенцией, занимает целую палатку. Ирония в том, что его произвольно выдают за половой орган кашалота. Большинство людей, даже те, кто видел великана выброшенным на берег сразу после бури, лишь изредка вспоминают о нем (если вообще вспоминают), как об экзотическом океанском монстре.

Остатки скелета, добела очищенные от мяса, все еще валяются на берегу, и клетка выцветших ребер подобна балкам брошенного судна.

Хибара подрядчика, кран и строительные леса уже увезены. Песок укрыл таз и позвоночник. Зимой о торчащие к небу изогнутые кости колотятся волны, а летом они превращаются в отличный насест — излюбленное место отдыха утомленных морем чаек.

Перевод Д. Литинского

Когда пришла малая вода, черепахи, наконец-то, закопали яйца в песке у склона дюн и двинулись к воде. Конрад Фостер вместе с дядей наблюдал за их исходом из-за ограды приморского автобана. Ему казалось, что всего пятьдесят ярдов до моря — и черепашки спасены. Они тяжко пробивались к воде, их темные горбатые спины то возникали, то исчезали среди брошенных упаковочных ящиков из-по фруктов и куч бурых водорослей, прибитых волнами. Конрад показал дяде на стаю чаек, севших отдохнуть на подсыхающей отмели в начале эстуария [7] Эстуарий — расширенное воронкообразное устье реки, впадающей в море или океан. . Птицы смотрели в сторону моря, словно их не интересовал ни пустынный берег, ни старик с мальчиком, стоявшие у балюстрады шоссе, но стоило Конраду поднять руку, как все птичьи головы дружно повернулись к нему.

— Они увидели их, дядя Теодор… — Конрад тронул рукой ограждение.

Его дядя показал палкой на машину, скользившую по трассе в четверти мили впереди.

— Скорее они увидели этот автомобиль. — Он вынул трубку изо рта, и тут же с песчаной отмели раздались крики. Первые чайки взмывали в небо, и вот уже вся стая стала серпом разворачиваться к берегу. — Они атакуют.

Черепахи вынырнули из-за укрытия хлама у самой линии воды. Они одолевали последнюю полоску влажного песка, отлого спускающегося в море, когда над ними разорвали воздух вопли чаек.

Конрад рванулся было к заброшенному чайному саду на краю городка, но дядя схватил его за плечо. Несчастных черепах выхватывали прямо из моря и сбрасывали на берег, где десятки хищных клювов разрывали их на куски.

Через минуту после начала атаки чайки уже взлетали с пляжа. Конрад с дядей были не единственными свидетелями кровавой трапезы. Небольшая группа мужчин оставила свой наблюдательный пункт посреди дюн и двинулась по пляжу, отпугивая последних птиц. Это были старики лет за шестьдесят, а некоторые за семьдесят, в майках и хлопчатобумажных штанах, закатанных до колен. Каждый держал в руках брезентовый мешок и багор — деревянную палку со стальным крючком на конце. Они поднимали панцири, очищая их на ходу привычными быстрыми движениями, и кидали в мешки. Влажный песок был забрызган кровью, и вскоре босые ноги и голые руки мужчин были сплошь в багровых разводах.

— Пожалуй, пора возвращаться, — дядя Теодор посмотрел на небо, проследив взглядом за чайками, летящими назад в эстуарий. — Твоя тетя уже, должно быть, приготовила к нашему приходу что-нибудь вкусненькое.

Конрад смотрел на стариков. Когда обе группы сошлись, один из мужчин, заметив дядю, жестом гладиатора поднял свой окровавленный багор.

— Кто эти люди? — спросил юноша, после того как дядя отсалютовал в ответ.

— Сборщики панцирей, сезонные работники. Панцири приносят неплохой заработок.

Они двинулись в город. Дядя Теодор шел медленно, опираясь на палку, и у юноши хватило времени, чтобы оглянуться на пляж. Трудно сказать почему, но эти старики, заляпанные кровью убитых черепах, были ему еще противнее, чем злобные хищные чайки. Потом он подумал, что, возможно, сам навел чаек на черепах.

Гул грузовиков перекрыл удаляющиеся крики птиц. Сборщики панцирей ушли, и подступивший прилив не спеша омывал кровавый песок. Старик и юноша подошли к первому перекрестку у шале. Стоя на островке безопасности и дожидаясь, когда проедет грузовик, он спросил:

— Дядя, ты обратил внимание, что чайки ни разу не коснулись песка?

Грузовик с ревом пронесся мимо, его огромный фургон закрыл собою небо. Конрад тронул дядю за руку и шагнул вперед. Старик послушно поплелся за ним, втыкая палку в зернистый асфальт, как вдруг отшатнулся назад — трубка выпала у него изо рта, и он закричал, увидев спортивную машину, летевшую на них из-за грузовика. Конрад еще успел заметить стиснутые на руле костяшки пальцев водителя и застывшее в ужасе лицо за лобовым стеклом, а автомобиль уже на тормозах скользил юзом по шоссе. Конрад последним усилием оттолкнул дядю, когда машина в пыльном облаке влетела на островок безопасности и на полном ходу врезалась в них.