Айзек Азимов - Антология мировой фантастики. Том 2. Машина времени

— Но я же не простой Техник, — возразил Харлен. — И вы это знаете.

— Продолжай, — сказал Твиссел, взглянув на часы. Его пальцы с необычной для него нервозностью крутили сигарету.

— Давным-давно, еще в Первобытные Времена, — продолжал Харлен, — жил в 24-м Столетии человек по имени Виккор Маллансон. Более всего он известен тем, что ему первому удалось получить Темпоральное поле. Это значит, разумеется, что он основал Вечность, поскольку Вечность — это всего лишь обширное Темпоральное поле, в котором замкнуто обычное Время и на которое не распространяются физические законы обычного Времени.

— Мой мальчик, тебя учили этому еще в школе.

— Но меня не учили в школе, что Виккор Маллансон никак не мог получить Темпорального поля в 24-м веке. И никто не мог. Для этого тогда не было необходимой математической базы. Фундаментальные уравнения Лефевра могли быть выведены только после появления в 27-м Столетии работ Жана Вердьера.

Для Старшего Вычислителя Твиссела существовал только один способ выразить крайнее изумление — выронить сигарету, что он и сделал. Даже улыбка исчезла с его лица.

— Разве ты изучал уравнения Лефевра, мой мальчик?

— Нет. И я не стану вас уверять, что понимаю их. Но я понял одно, без них нельзя создать Темпоральное поле. И они не могли быть открыты до 27-го века. Это я тоже понимаю.

Твиссел нагнулся за упавшей сигаретой и с сомнением взглянул на нее.

— А что если Маллансон получил Темпоральное поле, не заботясь о связанных с этим математических трудностях? Что если это было чисто эмпирическое открытие? Таких примеров много.

— Я и об этом подумал. После того как Поле было открыто, потребовалось почти триста лет, чтобы разработать его теорию, и за все это время установку Маллансона никто не смог улучшить. Это не случайно. Сотня признаков доказывает, что Маллансон должен был использовать уравнения Лефевра. Но если он знал о них или вывел их самостоятельно, что совершенно невозможно без работ Вердьера, то почему он нигде не говорит об этом?

— Ты упорно хочешь рассуждать как математик, — сказал Твиссел. — От кого ты узнал эти подробности?

— Я читал пленки.

— И это все?

— Еще размышлял.

— Без специальной математической подготовки? Ну знаешь, мой мальчик, я внимательно следил за тобой много лет, но даже не подозревал о твоих талантах в этой области. Продолжай.

— Вечность не могла бы возникнуть, если бы Маллансон не создал Темпоральное поле. А Маллансон не мог бы сделать этого, не зная специальных разделов математики, разработанных намного позже. Это во-первых. Между тем сейчас здесь, в Вечности, есть Ученик, который был взят сюда в нарушение всех правил, поскольку он не подходит по возрасту и вдобавок женат. Вы обучаете его математике, а я — Первобытной социологии. Это во-вторых.

— Ну и что?

— Я утверждаю, что вы собираетесь послать его в прошлое, за нижнюю границу Вечности, в 24-е Столетие. Вы хотите, чтобы этот Ученик — Купер — обучил Маллансона уравнениям Лефевра. Следовательно, вы должны понять, — добавил Харлен с горячностью, — что мое исключительное положение как специалиста по Первобытным Временам и как человека, понимающего, что здесь происходит, позволяет мне рассчитывать на особое отношение. На совершенно особое отношение.

— Святое Время! — пробормотал Твиссел.

— Это правда, не так ли? Только с моей помощью вы сможете замкнуть крут, иначе… — Он не стал заканчивать фразу.

— Ты очень близок к истине, — сказал Твиссел, — хотя я мог бы поклясться, что ничто не показывало… — Он впал в задумчивость, в которой ни окружающий его мир, ни Харлен не играли, казалось, никакой роли.

— Всего лишь близок к истине? То, что я сказал, и есть истина. — Харлен не мог сказать, откуда у него взялась эта уверенность. Возможно, она проистекала из его горячего желания, чтобы все оказалось именно так.

— Нет-нет, все не совсем так. Ученик Купер не отправляется в 24-й век учить чему-либо Маллансона.

— Я вам не верю.

— Но ты должен мне поверить. Ты должен понять всю важность нашего дела. Для того чтобы успешно завершить проект, мне необходима твоя помощь. Видишь ли, Харлен, круг замкнут еще больше, чем тебе кажется. Дело в том, что Ученик Бринсли Шеридан Купер и есть Виккор Маллансон.

Харлен даже не предполагал, что Твиссел в этот момент может настолько удивить его. Неужели он ошибся?

— Купер… Маллансон?.. — растерянно бормотал он. Твиссел спокойно докурил сигарету, извлек новую и продолжал:

— Да, Маллансон. Хочешь, я расскажу тебе в двух словах его биографию? Вот послушай. Маллансон родился в 78-м Столетии, два года провел в Вечности и умер в 24-м.

Своей маленькой ручкой Твиссел слегка сжал локоть Харлена, и на его морщинистом гномьем лице еще шире расплылась неизменная улыбка.

— Пойдем, мой мальчик. Биовремя летит, и даже мы не властны над ним. Не пройти ли нам в мой кабинет?

Твиссел вышел из комнаты, и Харлен последовал за ним, не замечая толком ни движущихся лестниц, ни автоматически открывающихся дверей.

На ходу он перестраивал свой план действий с учетом услышанной новости. После краткого периода растерянности прежняя уверенность с новой силой овладела им. В конце концов, ничто не изменилось, разве только его позиция стала более прочной, а сам он — еще более незаменимым для Вечности. Теперь им придется выполнить его требования. Хотят они или не хотят — им придется вернуть ему Нойс.

Нойс!

Великое Время, пусть только попробуют ее тронуть! Она одна придавала его жизни смысл. Вся Вечность без нее была пустой фантазией и не стоила ни гроша.

Харлен вдруг обнаружил, что стоит посреди кабинета Вычислителя Твиссела. Он не мог вспомнить, как он попал сюда из столовой. Какое-то время он оглядывался по сторонам, пытаясь уцепиться взглядом за какой-нибудь предмет в хаосе примелькавшихся вещей, но происходящее по-прежнему казалось ему очередным обрывком дурацкого сна.

Кабинет Твиссела представляя собой большую комнату, сверкающую стерильной фаянсовой чистотой. Одна из длинных стен от пола до потолка была заставлена блоками Вычислительной машины, представлявшей собой крупнейший Киберцентр, находящийся в личном пользовании, едва ли не самый большой во всей Вечности. Противоположная стена была забита справочными фильмами. Между этими двумя стенами оставался узенький проход, перегороженный письменным столом с двумя креслами. На столе громоздилась всевозможная записывающая и воспроизводящая аппаратура вместе с непонятным предметом, назначение которого Харлен никак не мог себе уяснить, пока Твиссел не кинул в него остатки докуренной сигареты.

Окурок бесшумно вспыхнул, но прежде чем он догорел, Твиссел со своей обычной ловкостью фокусника уже успел достать новую сигарету.