Айзек Азимов - Антология мировой фантастики. Том 2. Машина времени

Он замолчал, мысленно произведя какие-то расчеты, начал было вытаскивать карманный анализатор, но передумал и засунул его обратно.

— Время с ними, с этими десятичными знаками! Примем за 99 процентов вероятность того, что ты заслал его во вторую четверть двадцатого Столетия. Ну, скажем, куда-нибудь между 19,25 и 19,50. Согласен?

— Не знаю.

— Ладно, теперь слушай меня внимательно. Я принимаю решение вести поиски только в этом отрезке Времени, исключив все остальные. Если я ошибусь, мы потеряем последнюю возможность замкнуть круг во Времени, и Вечность исчезнет. Само по себе это решение уже является Минимальным необходимым воздействием, МНВ, которого достаточно, чтобы вызвать Изменение. Теперь я принимаю решение. Я решаю твердо и бесповоротно…

Харлен осторожно огляделся вокруг, словно Реальность вдруг сделалась такой хрупкой, что могла рассыпаться от резкого поворота головы.

— Я абсолютно уверен в существовании Вечности, — сказал он.

Своим спокойствием Твиссел настолько заразил Харлена, что тот произнес эти слова твердым голосом (во всяком случае, так ему показалось).

— Значит, Вечность еще существует, — сухо и деловито сказал Твиссел, — и следовательно, мое решение верно. Здесь нам больше нечего делать. Я предлагаю перейти в мой кабинет, а сюда пустим членов подкомитета. Пусть толпятся здесь, если им этого так хочется. Им незачем что-либо знать. Они думают, что Проект благополучно завершен. Если мы потерпим неудачу, они никогда об этом не узнают. И мы тоже.

Твиссел внимательно осмотрел со всех сторон свою сигарету и начал:

— Вопрос вот в чем: что предпримет Купер, когда обнаружит, что попал не в то Столетие?

— Не знаю.

— Ясно одно: он смышленый парнишка, неглупый и с воображением. Как ты считаешь?

— Конечно, он же Маллансон.

— Вот именно. И он уже интересовался, возможна ли ошибка. Помнишь, один из его последних вопросов: а вдруг он попадет не в то Время?

— Ну и что же? — Харлен не имел ни малейшего представления, куда клонит Твиссел.

— Следовательно, внутренне он подготовлен к такой возможности. Он попытается что-то предпринять, связаться с нами, облегчить нам поиски. Помни, что часть своей жизни он был Вечным. Это очень существенно.

Твиссел выпустил колечко дыма и, подцепив его пальцем, внимательно следил за вьющимися струйками.

— Для Купера нет ничего необычного в идее послать сообщение через сотни Столетий. Он вряд ли без борьбы примирится с тем, что потерялся во Времени. Он ведь знает, что мы будем искать его.

— Но без капсулы, за семь веков до создания Вечности, как он может хоть что-то сообщить нам? — спросил Харлен.

— Множественное число здесь ни к чему, Техник. Не нам, а тебе. Ты у нас специалист по Первобытной эпохе. Ты обучал Купера. Естественно, он придет к выводу, что только ты сможешь разыскать его следы.

— Какие следы?

Твиссел взглянул на Харлена, его проницательное старческое личико лучилось морщинами.

— Мы планировали оставить Купера в Первобытной эпохе. У него нет защитной оболочки в виде Поля биовремени. Вся его жизнь вплетена в ткань Времени и останется там, пока мы с тобой не вытащим его оттуда. Точно так же вплетены в эту ткань любые предметы, знаки или сообщения, которые он мог оставить для нас. Я не сомневаюсь, что когда вы изучали 20-е Столетие, вы пользовались какими-нибудь специальными источниками. Архивные документы, пленки, справочники, предметы. Любые подлинные материалы, относящиеся к той эпохе.

— Разумеется.

— Он изучал их вместе с тобой?

— Да.

— Не было ли среди этих материалов таких, которые особенно нравились тебе, о которых Купер знал бы наверняка, что ты хорошо с ними знаком и легко обнаружишь в них малейшее упоминание о нем?

— Теперь я понимаю, к чему вы клоните, — сказал Харлен и задумался.

— Ну? — нетерпеливо спросил Твиссел.

— Почти наверняка это мои еженедельники. Эти журналы пользовались большой популярностью в 20-м Столетии. У меня есть почти все выпуски одного из них, начиная с первых лет 20-го века и почти до конца 22-го.

— Отлично. Как ты думаешь, каким способом Купер мог бы поместить свое сообщение в этот еженедельник? Помни, ему известно, что ты читаешь этот журнал и хорошо знаком с ним.

— Не знаю. — Харлен покачал головой. — Эти журналы отличались манерностью стиля. Их содержание было скорее выборочным, чем полным и, как правило, носило случайный характер. Трудно или даже невозможно рассчитывать на то, что они напечатают определенное сообщение и к тому же в неискаженном виде. Даже если бы Куперу удалось получить работу в редакции, а это маловероятно, нельзя поручиться, что его заметка минует многочисленных редакторов. Я не вижу такого способа, Вычислитель.

— Во имя Вечности, подумай как следует! Сосредоточься на этом еженедельнике. Представь, что ты Купер и что ты в 20-м Столетии. Ты обучал его, Харлен. Ты формировал его мышление. Так что же он предпримет? Как он заставит журнал напечатать его сообщение, напечатать в том же виде, в каком ему нужно?

Харлен широко раскрыл глаза.

— Реклама!

— Что-что?

— Реклама. Платное объявление, которое печатается в точности так, как этого хочет заказчик. Мы с Купером несколько раз говорили на эту тему.

— Ах да, да! Что-то в таком духе было в 186-м.

— Не то, что в 20-м. Это было время расцвета рекламы. Уровень культуры…

— Возвратимся к этому рекламному объявлению, — торопливо прервал его Твиссел. — Каким оно может быть?

— Хотел бы я знать…

Твиссел уставился на горящий кончик своей сигареты, словно ища в нем искорку вдохновения.

— Он не может действовать открыто. Он не может написать: Купер из 78-го Столетия заброшен в 20-е и вызывает Вечность…

— Почему вы так уверены?

— Совершенно невозможно. Подобное сообщение, опубликованное в. 20-м Столетии, еще вернее разорвало бы Маллансонов круг, чем ошибочное действие с нашей стороны. Но мы еще здесь — следовательно, за всю свою жизнь в текущей Реальности 20-го Столетия Купер не сделал ни одного ложного шага.

— А кроме того, — сказал Харлен, уводя разговор в сторону от всей этой круговой казуистики, которая, казалось, совершенно не смущала Твиссела, — кроме того, ни одна редакция не согласилась бы на публикацию объявления, которое показалось бы ей безумным или бессмысленным. Они заподозрили бы розыгрыш или что-нибудь незаконное и побоялись бы связываться. Кстати, поэтому же Купер не мог написать свое объявление на Межвременном языке.

— Да, это наверняка что-нибудь хитрое, — задумчиво проговорил Твиссел. — Ему, вероятно, пришлось прибегнуть к иносказаниям. Это объявление должно казаться современникам совершенно обычным. Совершенно. И в то же время в нем должно содержаться нечто, совершенно очевидное для нас. Какая-нибудь деталь, которую мы заметим с первого взгляда, потому что искать это объявление придется среди тысяч ему подобных. Харлен, как по-твоему, они дорого стоили?